Этот мир, которого король желал уже давно, положил конец междоусобной войне, обострившейся из-за убийства Жана Бесстрашного на мосту в Монтро. Герцог Филипп лишь спустя семнадцать лет решил простить смерть своего отца, в организации которой, похоже, принимал участие и Карл VII. Значение имело лишь желание грансеньора отомстить, а не страдания простых людей. Мирный договор был наконец подписан в Невере, 5 и 6 февраля 1435 года.
Мы уже сказали: Латремуй и Жиль в это время в Форе. Они решают вместе отправиться в Лангр, затем в Лаон, где продолжается воина; Жан Люксембургский, союзник Филиппа Доброго, отказывается от перемирия. Он продолжает угрожать Лаону. Латремуй очевидно надеется, напав на него и, быть может, освободив Лаон, хоть отчасти вернуть доверие Карла VII, которое он утратил.
Оба приятеля сумели бы стянуть в те земли войска. Однако недостает денег. Видимо, с целью отделаться от Латремуя Жиль соглашается поехать в Лион и воспользоваться своим кредитом, чтобы занять у банкиров денег и выплатить солдатам жалованье. В Лангр Жиль возвращается с какими-то средствами, но как только речь заходит о движении к Лаону, он наталкивается на сопротивление своих военачальников; розданных денег недостаточно. Жиль не умел по-настоящему решать денежные вопросы; его постоянно обирали. «Многим было очевидно», что Латремуй злоупотреблял доверием и безумной расточительностью своего кузена. Латремуя упрекают, а тому остается лишь посмеяться; «Добром было бы, — говорит Латремуй, — вдохновить его на дурные дела!».
«Циничные слова, свидетельствующие о том, насколько бывший министр Карла VII и многие другие уважали маршала де Рэ».[42] В любом случае в Лангре Жиль еще раз бросает начатое дело, возложив на своего брата обязанность вести войска к Лаону, если получится. Он уезжает в Орлеан под предлогом того, что будет искать недостающие деньги. В Лангре он даже подписывает документ, согласно которому если он и его брат умрут, не оставив наследников, Шантосе достанется Жоржу де Латремую.[43] Однако неверно вслед за аббатом Бурдо делать из этого вывод, будто Жиль намеревался связать себя с Жоржем де Латремуем более тесными узами. Такое соглашение — простая условность. В тот же самый момент Жиль решительно сходит с пути, на который вывел его Латремуй.
26.02.Второй визит в Орлеан
В Орлеане Жиль продает или закладывает серебряный ковчежец св. Гонория[44]. Внешне эта сделка согласуется с теми намерениями, о которых было сказано Латремую. На самом деле, она положила начало серии сделок, имеющих смысл лишь в свете безрассудной и безудержной жизни, которая отныне только и волнует маршала.
26.03. Основание Капеллы Невинных младенцев в Машкуле
Парадокс, но в этой безрассудной жизни нам следует прежде всего упомянуть о благочестивом деянии — об основании капеллы в Машкуле. Двум нотариусам из Орлеана, Жану Казо и Жану де Реконену, Жиль поручает составить акт, подтверждающий создание капеллы, которая по великолепию церемоний и богатству клира соперничала с коллегиальной церковью и даже с собором. Подлинник этого акта до 1440 года хранился в Орлеане. Аббат Боссар воспроизводит его фрагмент, который мы считаем необходимым процитировать и здесь.
Этот текст освещает одну из самых странных черт жизни детоубийцы, которая приводит нас в замешательство: «Поскольку благородный сеньор, монсеньор Жиль, сеньор де Рэ, граф Бриенский, сеньор де Шантосе и де Пузож, маршал Франции, во благо и во спасение души своей и дабы пред Господом нашим Иисусом Христом остался в памяти он и его усопшие отец, мать, родственники, друзья и покойные благодетели, — учредил капеллу в память Невинных младенцев, в Машкуле-ан-Рэ, в герцогстве Бретонском; и поскольку при основании сием он назначил викария, старейшину, архидиакона, казначея, каноников, капитул и коллегию; а также назначил и предоставил им ренту, доходы и владения для пропитания их и нужд, дабы служба церковная преуспевала и могла впредь отправляться в помянутой местности Машкуль; и поскольку помянутый сеньор имел и до сих пор имеет добрые устремления и твердые намерения поддерживать сие начинание, что он выказывал и непременно выказывает по сей день, от всего сердца желая, дабы после кончины его помянутые викарий, старейшина и капитул снабжались и охранялись бы, не теряя собственности своей и имущества, им от него, как было сказано, данного и предоставленного, и чтобы их охраняли и оберегали от всякого притеснения, сеньор сей отдал королю Сицилии и герцогу Анжуйскому, от лица коих имеет он феод, относящийся к герцогству Анжу, замок Шантосе и прилегающие области, за исключением денежной расписки или дорожной пошлины с той земли, где помянутая капелла находится, и он отдал герцогу Бретонскому половину всех поместий, баронских угодий и земель Рэ, дабы в случае, если госпожа Катрин де Туар, супруга помянутого монсеньора де Рэ, или мадемуазель Мария де Рэ, дочь его, или иные родственники, друзья, наследники и доверители, кои от имени помянутой девицы Марии или иначе каким-либо образом или по какой-либо причине оспорят или приостановят помянутое начинание, названные сеньоры король Сицилии и герцог Анжуйский и герцог Бретонский могли помогать, поддерживать и защищать их…».[45]