И вовремя.
За лабиринтом действительно располагался замок, окружённый иссохшим садом. Вокруг тянулся глубокий ров, наполовину заполненный стоячей чёрной водой, и от неё так отчётливо веяло смертью, что пронимало даже меня, к чарам совершенно не чувствительную. Через ров был перекинут мост, а за мостом, обняв дубину, ожидал… ожидало…
Наверное, это когда-то было человеком.
– Кукла, – севшим голосом прокомментировала Тильда и прижала руку ко лбу козырьком. – Только странная. Почему в неё вплавлены мертвецы?
Я не обладала столь острым зрением, но даже отсюда видела, что человека эта тварь напоминает лишь отдалённо. Голова, две руки, спускающиеся до колена, две ноги, причём вывернутые коленками назад – вот и всё сходство. Но у него было лицо – лицо, не звериная морда! Тело выглядело бугристым; по словам Тильды, в серо-стальной плоти проступали очертания профилей, отпечатки рук, раззявленные рты и выкаченные глаза – всё словно затянутое сверху плёнкой.
Существо смотрелось нелепо, но вызывало подспудный ужас.
«Урсула, – позвал меня Йен. – Боюсь, нам придётся снова поменяться ненадолго. Я хочу понять, чем оно опасно, если у меня настолько плохие предчувствия».
– Не знаю, что там с опасностью, но плохие предчувствия у тебя сто процентов потому, что у него розовые волосы, – рассеянно откликнулась я, издали разглядывая чудовище. – Да, давай сделаем рокировку.
– У него розовые волосы. И оно – мужчина, – констатировала Салли невозмутимо. – Фу. Гадкое.
– О, да. У кого-то отвратительный вкус, – согласился Йен, занимая моё место.
А я взглянула на существо обострившимся взглядом лантерна, пребывающего вне рамок смертного тела, и обомлела от ужаса.
Оно было чёрной дырой, пустотой, жадным провалом, как вакуум, втягивающим из окружающего пространства потерянные души. И те тела, вплавленные в него… в них ещё оставались души, наполовину переваренные, разложенные, исковерканные.
«Йен, – окликнула его я, цепенея. – Если это кукла, то сделана она из медиума… Мне кажется».
– Из медиума? – вслух откликнулся он задумчиво и провёл кончиками пальцев по губам, рефлекторно их облизывая. – Возможно. Однако беспокоит меня другое… Так, ты – сюда.
Повинуясь щелчку пальцев, крупная птица слетела с верхушки стены и спланировала перед нами. Йен присел на корточки и, поглаживая её по голове, принялся втолковывать что-то негромко, и та неразборчиво ворчала в ответ. Это длилось несколько минут и действительно больше походило на осмысленный разговор, чем на чары – если б я могла распознать хоть слово из всей речи. Затем птица поднялась в воздух и бесшумно полетела в сторону рва. Она держалась чётко над мостом, и вскоре стало ясно почему: та чёрная жижа, которая плескалась на дне, явно обладала подобием разума и рефлексов, выбрасывая в воздух гибкие хлысты.
– Ловчие нити, – пояснил Йен вполголоса, с прищуром наблюдая за передвижениями крылатой «ночной стражи». – Просто так ров не перепрыгнуть, к сожалению. А это был бы самый лёгкий выход…
Тильда пробормотала что-то насчёт своей невероятной ловкости и прыгучести, но хватило одного скептического взгляда, чтобы она сконфуженно умолкла. Тем временем птица наконец перебралась через мост, и чудовище среагировало в то же мгновение, делая выпад с неожиданным для такой туши проворством.
– А теперь смотрите внимательно, – произнёс Йен, упирая руку в бедро – мне такой жест был не свойствен, а потому со стороны выглядел странновато. – Зачаровать вторую птицу у меня сил не хватит, так что это наш единственный шанс разобраться в том, что за мерзость подготовил Крокосмия.
– Крокосмия? Точно? – переспросила Тильда, подаваясь вперёд. – Ну да, вроде видны ошмётки ауры и попахивает чем-то знакомым.
Йен закатил глаза.
– Вообще-то я имел в виду другое. Сомневаюсь, что кто-то ещё в Запретном Саду обладает столь отвратительным вкусом в создании кукол. Хотя лично я обошёлся бы и без этого сакрального знания.
– Зато теперь никаких сомнений в том, что у него здесь убежище!
Пожалуй, единственное, что мне в текущей ситуации нравилось – неиссякаемый оптимизм Тильды.
Птица, кстати, двигалась очень странно, противоестественно – носилась кругами, закладывала виртуозные петли вокруг монстра, который ярился всё сильнее, и постепенно смещалась обратно к мосту. Но стоило ей пересечь невидимую черту и оказаться надо рвом, как чудовищный стражник тут же потерял интерес к охоте и вернулся на свой пост.
– Реагирует на чужих. Преследует до границы, – коротко подытожила Салли.