- Будь осторожна, - попросил командор Хакс, - лучше и вовсе запрись в своей комнате и не высовывайся. И.. держись, на всякий случай, подальше от Рена.
Маленькая богиня посмеялась бы над тем, что слишком часто получала в последнее время примерно идентичные инструкции от совершенно разных людей, но отчасти была согласна.
Она не стала дожидаться Роуз, щебечущую с сестрой на кухне и решила дойти до особняка сама, тем более с Хаксом Рены были практически соседями. Ей нужны были одиночество и свежий воздух, но пришлось довольствоваться лишь последним.
У чугунной ограды ее поджидала тонкая фигурка другой служанки и, хотя лицо ее скрывали крылышки, Рей с легкостью догадалась, что это ее старая приятельница Прайдова. Язык так и зачесался спросить, знает ли бедняжка о том, какой на самом деле изощренный садист ее хозяин, но маленькая богиня вовремя себя остановила.
Конечно, блядь, она знает. Для таких, как он – служанки, не более, чем предмет интерьера дома. Кто станет печалиться о чувствах нечаянно разбитой фарфоровой чашки?
- Святой день, - устало сказала она, но Прайдова промолчала. Рей бы испугалась, что бедняжку лишили языка, тем более только что столкнувшись с очередным подтверждением пристрастия Галаадских палачей к членовредительству, но ее спутница вдруг подняла голову и загадочно улыбнулась. Теперь крылышки не мешали маленькой богине разглядеть лицо своей компаньонки – впервые за все время их знакомства.
В темных миндалевидных глазах Прайдовой плясали озорные искры и оказалась она чрезвычайно миловидной. Возрастом, примерно ровесницей Рей или чуть старше.
Все, также молча улыбаясь, она взяла Ренову за руку и вложила в ее пальцы какой-то округлый, прохладный предмет и наклонилась ближе, чтобы прошептать удивительно беззаботным и непривычно нежным голосом:
- Ты по ним, наверное, соскучилась.
Прежде, чем Рей успела что-то ответить или потребовать объяснений, Прайдова резко выпустила ее руку из своей ладони, развернулась на небольших каблуках и похрустела ботинками по выпавшему за ночь снегу в противоположном направлении.
Маленькая богиня поднесла к глазам округлый предмет, который теперь была вынуждена сжимать в пальцах и с удивлением обнаружила, что это всего лишь крупное, румяное, спелое яблоко. После всего произошедшего она не удивилась бы, даже если бы ей подсунули гранату с выдернутой чекой.
Но это было всего лишь яблоко.
Комментарий к Глава двадцать три. Польза фруктов и овощей
Я спрятала в этой главе сразу несколько подсказок, смысл которых станет известен только в самом конце, когда маски будут сброшены, а карты выложены на стол.
Кто внимательный или любит головоломки?
Ps Бена-еврея можно смело вносить в список моих личных штампов 🤦🏻♀️ Но, блин, кем он ещё мог оказаться, будучи профессиональным музыкантом раз, с Манхэттена два 🤷🏻♀️
========== Глава двадцать четыре. Lex talionis ==========
Комментарий к Глава двадцать четыре. Lex talionis
Сегодня, конечно, уже не пятое ноября
Богиней Рей являлась или все-таки обычной девушкой из плоти и крови, но нервы у нее железными не были точно. Ее мироощущение кренило, как борт маленького кораблика, проглоченного неистовыми океанскими волнами посреди бушующего шторма. Потому она внезапно обрадовалась тому, что не вернула хозяину элегантный портсигар, накануне оставленный на кресле в ее комнате. Вооружившись этим предметом, девушка отправилась в оранжерею, чтобы хотя бы немного вернуть себе зыбкую иллюзию душевного равновесия. Откуда-то ей было известно об успокаивающих свойствах табакокурения, в чем она твердо решила убедиться на личном опыте.
Вернувшись от Хакса, служанка получила очередное заботливое предостережение сидеть дома и не высовываться, поступившее на этот раз от Фазмы. Госпожа была куда бледнее обычного, а глаза ее лихорадочно блестели. Причина такого поведения обычно хладнокровной и сдержанной блондинки открылась позднее, вместе с быстро завладевшими умами и языками всех обитателей дома, новостями. В региональном штабе «сынов Иакова» произошла бойня. Были и пострадавшие и погибшие. И, конечно, тем же вечером, служанке посчастливилось мельком видеть своего командора, вернувшимся в крайне приподнятом состоянии духа и без кожаного плаща. Он вроде даже мелодию какую-то себе под нос насвистывал, но разобрать из-за маски что-либо было сложно. Да и как неграмотной девочке из приюта распознать с нескольких нот «Оду к радости»?
Пропавший плащ отыскался в прачечной, весь залитый кровью и местами прохудившийся от пуль. Неизвестно зачем заглянувшая в это крыло дома Рей, обнаружила там Роуз, со странным выражением на лице разглядывавшую предмет верхней одежды.
- Это уже не отстирать, - обращаясь скорее к самой себе, чем к вошедшей служанке, произнесла марфа и брезгливо швырнула блестящую гладкую ткань в мусорное ведро. Дальше разговор не сложился, да в том и не было особой необходимости. Не нужно было являться гением дедукции, чтобы сделать вывод, что хозяин особняка непосредственно имел отношение к произошедшему в штабе.
Рей никогда прежде не курила, в чем, конечно, все же сомневалась. Собственная биография до прибытия в приют Маз по-прежнему оставалась загадкой для самой девушки, к несчастью, не собранная в толстую папку, хранящуюся в чьем-нибудь сейфе. Спросить было не у кого, разве что лишь – у милосердных туманов собственной амнезии, предпочитавших оставаться бесстрастными и равнодушными ко всем попыткам девушки прорваться сквозь них и вытащить на свет себе хотя бы крошечные крупицы воспоминаний. Хотя бы что-то, кроме, конечно, владения игрой на фортепиано.
Дым обжег легкие и заставил непривычную к этому ощущению девушку закашляться. Собрав в кулак всю свою силу воли, служанка заставила себя претерпеть первоначальный дискомфорт затем лишь, чтобы оказаться вознагражденной не менее неприятными последствиями. Во рту было противно, голова кружилась, а горло горело куда сильнее, чем после того, как в гостиной Хакса она выжгла его желчью опустошенного желудка. На душе спокойнее не стало. Замысел потерпел полнейший крах, а теперь она еще и запоздало забеспокоилась, что все-таки беременна и ведет себя неблагоразумно.
«Этому ребенку вряд ли что-то подобное повредит» - тут же осадила себя Рей, невольно вспомнив о том, что носит в своем теле вовсе не обычное дитя, а возможно, существо могущественное и неуязвимое. Она тут представила себя через оставшиеся двести-триста дней с очаровательным козленком на руках, требующим вместо молока человеческой крови на завтрак.
Из этой части дома практически не было слышно звуков с улицы, но каким-то чудом до слуха девушки донесся хруст снега под шинами подъехавшего автомобиля. В обычный день она бы не отреагировала на это обстоятельство, оставшись одна сидеть в оранжерее с книгой и бесполезным портсигаром, но что-то заставило служанку напрячься. Что-то было не так. И, оставив в прежнем одиночестве кованые лавочки и кадки с мертвыми растениями, она выглянула в холл, чтобы справиться кто же почтил своим вниманием утопающий в ежедневной скуке и тишине особняк Ренов. Очень кстати, потому что на гостях, стоявших в дверях, была характерная, уже такая привычная взгляду, форма хранителей. Их было двое и сопровождали они еще парочку незнакомых мужчин в глухих черных костюмах…
Очи.
Рей боковым зрением тут же подметила сквозь эркерное окно очертания проклятого черного фургона, но не испытала по этому случаю ни сожаления, ни страха. Перед ней тут же материализовалась Фазма, постаравшаяся закрыть собой служанку, выступая вперед и воинственно расправляя плечи.
- Святой день, - сказала она нервозно, незаметно касаясь пальцами расслабленной ладони Рей, словно пытаясь утешить и успокоить ее, - чем могу быть обязана?