Особняк горел. Вместе с ними. Повторяющийся невозможный, омерзительный кошмар. Только они сами собственноручно замуровали все ближайшие пути к отступлению, выстроив для себя очаровательную, викторианскую братско-сестринскую могилу. Черт!
Маленькая богиня как-то оживилась от этих ужасных мыслей, подняла в воздух обидчика и сдавила его горло невидимой удавкой. Свет от разгорающегося в соседнем помещении все ярче пламени, вдруг осветил лицо несчастного, искаженное человеческой мукой, и Рей резко усомнилась в серьезности своих намерений. Пожилой мужчина, с морщинами настолько глубокими, словно трещины на мертвой земле колоний, где он, скорее всего, провел неизвестно сколько ужасных лет, смотрел на нее единственным глазом. Единственным глазом. Служанке тут же стало дурно и она ослабила хватку. Только вот жертва не оценила ее милосердия и сентиментальных чувств, тут же полоснув в миллиметре от лица девушки узким лезвием ржавого ножа. Рей пятилась, пока не налетела на Фазму, дела которой обстояли, оказывается, также неважно. Пистолета она где-то лишилась, а на лице женщины расползалась красноречивая гематома.
Дым забивался в легкие, заставляя и без того суматошные мысли путаться.
- Командорская шлюха! – заревел одноглазый мужчина, не известно к кому из присутствующих женщин обращаясь. Ведь блондинка больше не выглядела, как настоящая леди – хозяйка особняка, вернувшись к привычной манере одежды и даже неровно, явно не имея подходящих инструментов, обрезав волосы до короткого ежика. Рей же завладела вещами сбежавшей Роуз, осознав, что чудовищно устала от вызывающего, кричащего красного цвета. Опознать в них бывшую служанку и бывшую жену командора можно было, разве что, зная их подноготную. Однако, для замученных, обозленных узников колоний Галаада они были виноваты уже как минимум тем, что не разделили их участи и сохранили на месте все конечности и органы. Их обступили плотным кругом, а маленькая богиня беспокоилась только о пропавшем Генри. Жив ли он?
Внезапно на арене развернувшихся событий появилось еще одно действующее лицо, сразу же завладевшее вниманием всех присутствующих. Потому что сложно не заметить маленькую женщину в черном с громоздким пулеметом в руках и ожерельем ленты на плече. Тем более, если женщина эта стреляет сначала в воздух, а затем в неудачливых захватчиков дома, рассыпая вокруг себя фонтаны отработанных гильз.
- Получайте, ублюдки! – Трилла расхохоталась, запрокинув голову, когда враг был повержен, а потом теплым взглядом скользнула по изумленному лицу служанки из-под растрепавшихся темных волос, - я почувствовала, что нужна вам, госпожа.
- Что в словах «убирайся» было тебе непонятно? – вместо благодарности, перешла в наступление Фазма. Она подобрала с пола потерянную Генри кочергу и взвесила в руках. Противовес пулемету, конечно, был сомнительный.
- Фаз, прекрати, - весело осадила бывшую возлюбленную женщина в черном, - остались только мы и больше нет смысла враждовать.
- Нет смысла тебе доверять, - настояла на своем блондинка, - ты опасна и, да, кстати, ты не в себе.
- А я то надеялась, что от нашей любви что-нибудь осталось, - с легкой тоской в голосе посетовала Трилла, - не отрицаю, что опасна. Чертовски опасна. Особенно с этой малышкой, - она любовно погладила пулемет в своих руках и от внимания Рей не укрылось, что такая убежденная феминистка наделила женской душой даже оружие, носящие вроде бы как мужское имя. – Но я умею хранить верность. В отличие от тебя.
- Я никогда тебя не любила, - сухо ответила Фазма, презрительно задрав подбородок и совершенно не проявляя должного уважения тому факту, что разговаривает с особой, которую сама же неоднократно называла неуравновешенной, - ты это знаешь. Знала всегда.
- Жестокий ты человек.
Разборке двух бывших возлюбленных было не суждено продолжаться, потому что в дверном проеме нарисовалась фигура потрепанного Генри. Он не сразу обратил внимание на вооруженную гостью, что стало его фатальной ошибкой.
- Госпожа! – возбужденно закричал он, - там пожар! Надо тушить!
И получил вместо ответа пулеметную очередь в грудь. Рей не удержалась вскрика, вырвавшегося у нее против воли. Она рванулась к осевшему на паркет мальчишке, не зная, что собирается делать, да и вряд ли была способна что-то противопоставить жестокой необратимости. Водитель изумленно заморгал, прежде чем его глаза остекленели и замерли. Маленькая богиня зачем-то вытерла рукавом струйку крови, вытекшую у несчастного из распахнутых в последнем вздохе губ.
- Зачем!? – обернулась она на Триллу, как никогда согласная с Фазмой. Все-таки при всех своих достоинствах экзотическая брюнетка была непредсказуема как буря. Буря, которой, в принципе, без разницы, чьи кости переломать. Потому что у непогоды нет сожалений. Глупо было пытаться оправдать ее действия актом самообороны.
- Прости, богиня, - вроде как даже извинилась женщина в черном, - но мужчины не достойны твоей жалости…
- Он не сделал ничего плохого! – вырвалось у Рей.
- Сделал бы, - брюнетка тяжело вздохнула и опустила вниз дуло пулемета; веселье соскользнуло с ее лица, сменившись тенью горьких воспоминаний о пережитом зле, - гнилое семя однажды проявило бы себя. Они жестоки по своей природе. Ты много знаешь женщин в мировой истории, которые разворачивали бы кровопролитные войны? И не надо тут про Елену Прекрасную, она не виновата, что, опять же, мужчины не поделили между собой привилегии ей обладать.
Фазма за ее спиной молчала. И это молчание было куда страшнее любых слов. Трилла же восприняла эту затянувшуюся паузу, как благословение на продолжение своих философских размышлений. Ей, вероятно, просто хотелось как следует выговориться.
- Ему просто не повезло оказаться внизу пищевой цепочки, - с сожалением проговорила она, - был бы командором, без сомнения насиловал бы тебя или меня. Да, я тоже была служанкой, и семей я сменила до черта… Меня передавали, как порченный товар, потому что я знала, как сделать так, чтобы не забеременеть и не давала им желаемого. Мой покойный супруг… - она скривилась, - вроде как был последним шансом не получить билетик в колонии. А еще очень глупым существом, которое думало членом, а не головой. Все они такие. Боже… - голос брюнетки вдруг предательски задрожал и она спрятала лицо в ладонях, по ее вздрагивающим плечам можно было предположить, что она плачет, но Трилла смеялась, в своей безумной манере, - как же я устала от этого лицемерия. Цивилизованные страны осуждают Галаад, накладывали санкции… Но поди локти себе кусают от зависти, что не могут также посадить всех на цепь. Мы для них – сильные, смелые, имеющие слишком громкий голос – как кость в горле…
- Это ты, блядь, кость в горле, - вдруг заговорила Фазма. И в следующее мгновение она уже оказалась совсем рядом с Триллой и, прежде, чем та успела среагировать, всадила ей под подбородок неизвестно откуда взявшийся кухонный нож. Зная госпожу Рен, в этом, впрочем, не было ничего удивительного. Скорее всего она заранее спрятала его где-нибудь в рукаве, припрятав для подходящего случая.
Брюнетка осела в руках бывшей возлюбленной, не отрывая взгляда блестящих от невыплаканных слез, любящих глаз от ее равнодушного лица. Какой же, черт возьми, она была сейчас красивой – вся огонь, вся буря, вся штормовой ветер. Эти блестящие черные волосы, оливковая кожа, полные губы правильной формы, так подходивший ей глубокий цвет платья. Фазма удивительно бережно уложила Триллу на пол, сняла с нее ленту пулемета; забрала оружие и свой окровавленный нож, который тут же брезгливо вытерла о штаны. После она шагнула к Рей и протянула к ней чистую, не перепачканную в крови ладонь.
- Надо уходить, - сказала она поразительно будничным тоном.
- Куда?… Зачем?… – апатично откликнулась маленькая богиня. Ответом ей послужила звонкая пощечина.
- Соберись! – рявкнула госпожа, - дом горит. Нам надо найти транспорт и убираться отсюда.