Невероятно далёкая школа, чтобы вот так запросто вдруг очутиться в ней, сразу развивала жизнь и единодушно со стороны самодеятельного искусства. В результате чего складывалось впечатление, будто чуть ли не половина учащихся школы владеет любимым музыкальным инструментом и примерно столько же учеников поёт. Без задней мысли приврать, а фигурально выражаясь в этой ситуации, естественно, но налицо много – реально нереально много, приходится признать.
Школа и накрепко соединяла со спортом. Несколько полей для популярных игровых видов спорта. Огромные спортзалы-трансформеры. Во всём, хоть за державу-зазнобу обидно и здесь, правда, ошеломительное и обескураживающее профессиональное оснащение.
Школа воспитывала искреннюю толерантность. Так что, самоорганизующимся, семи пядей во лбу, системным ручательством тому, даже старшая школа была охвачена оригинальной работой команды учителей специальной педагогики, день ото дня с ходу подгонявшей образовательный процесс к индивидуальности инклюзированных особенных детей и всесторонне, комплексно помогавшей им держаться русла общего дела учения – знай себе, воспрянувши силой жизни, невзирая по-хорошему на ограничения возможностей здоровья. На выступлении школьного хора эти дети также выдавались вперёд и дружно пели как могли вместе со всеми. Вот где само за себя говорило подлинное единство, и под маской невозмутимости «ничему не удивляться» скупые, непрошенные слёзы умиления предательски наворачивались на глаза.
Школа во весь опор интенсивно формировала фундаментальные поведенческие навыки устойчивого вкуса к безмерной и неисчерпаемой, на совесть до века полезной, деятельной жизни, включая:
-стойкую потребность выбирать, не лишь бы только да как придётся сливать, даром что всея истории эволюции человечества, и яко в начале было слово, уж достояния жизни(!), волеизъявительный голос, наоборот, ум за разум заходит ради накрутки дежурной «чему-нибудь и как-нибудь» или прочей галимой абстракции, а делать принципиально не казённый, вразумительный, результативный выбор, непосредственно касающийся себя самого, соответственно востребуя решительно так право, во всей полноте жить, и безотрывно от того учиться по-своему на оный восхитительный предмет для начала;
-активную готовность осознанно и сознательно учиться, подразумевая умение и желание учиться, не прилежно с полпинка выполнять по указке чьи-то задания, а самостоятельно прокладывать свой великолепно-неповторимый путь творца, и равно в мир необходимых знаний;
-конструктивную предрасположенность разряда заядлой и опытной человекоориентированности, с воодушевлением делать дело в первоклассной, не иначе как, по настоящему непреложному факту от себя, ай да команде, тем самым на лучшую пользу совместного достижения общего, превосходного интеллектуально-практического результата сотворчества жизни.
Насквозь от мала до велика построенной целиком на повсеместном свободном выборе, иноземная образовательная система логически и нутром понималась и чувствовалась, абсолютно здравой. А по прошествии многих и многих лет Марк вспомнит о ней при испытанном дежавю, когда умозрительно независимо воспроизведёт её, вытекающей из исследовательских рекомендаций относительно бережной интеграции в жизнь детей индиго. Дабы они могли ни в коем случае не пропасть, и, честь честью оттоль, живо исполнить, не извольте беспокоиться, урождённо отведённую им роль движущей силы преобразования планеты к гармонии мира*. Вот только та, умудрённая образовательная система создавалась не именно под детей индиго. Но перво-наперво вообще споспешествовать жизни, базой демократического устройства общества. Выходит, демократия может быть революционным изобретением, сравнимым с тем же электричеством (или радио, воздухоплаванием, Интернетом). То есть являться следующей непременной первоосновой, без которой невозможно дальнейшее развитие жизни. И что из того тогда, коли такое изобретение кому-то не нравится. От всего авангардного в восторге и пребывали, и остаются, как обычно, не все, ностальгируя по романтизированному, рафинированному, да, толку-то, бесповоротно нереальному, старому.