Божественная идея не фантазия, и даже с позиций атеизма. Она незрима и словно недоказуема. Но в ней источник колоссальной жизнетворной энергии, причитающейся человеку, с которой он сам обретает и раскрывает свой бесконечный смысл. Счастливая пора для этого обязательно должна наступать, расцветом жизненных сил. И она не придаёт существенного значения, когда, присущее ей постижение системы мироустройства, человек назовёт принятием Бога или Духа в себе.
Право же, если невидимый глазу мир, сразу, по обращению к нему, активизирует и насыщает жизнь, сообщёнными ей: новым пространством времени, новыми измерениями действия и результатов, а в случае, с сердцов отбрасывания – лишает реальность объёма созидательного самовыражения, то речь идёт не о призраке, но, за сколькими печатями, отменно завуалированном/закамуфлированном, и, столь тщательно замаскированном, глубоко законспирированном… об чём-то откровенно существующем. Вопрос ни о чём, есть ли это на самом деле, или его нет, уступает место качественному выбору – желаемого своей жизнью сочетания её неочевидных сторон. Кем быть в них?! И здесь снова нет вопроса для жизни. Она, конечно же, предпочитает состояться частью Создателя, а также счастливым великолепием в нём, взамен принижающего до мнимой недостойности безупречности, другого, чему не судьба служить длительной самореализации жизнью на Земле.
Человеку незачем сдерживаться во встречном стремлении к, готовой объять его, жизнеутверждающей системе, которая наполнена, разумеется, не какими-то недоделками, а великим совершенством, способствующим высшему самоосуществлению. К нему человеку не иначе как нужна вся своя жизнь – занятой разработкой, некогда намеченного, себе собой же, без обиняков, Душой, собственного предназначения. Соответственно, и невзирая на продолжительность земной жизни, её времени не хватит для главного, если вместо предоставления своего физического естества – непосредственно высшим сущностям, согласием с ними, непревзойдёнными, гомо сапиенс займётся их определением под себя, в том числе «исправляя», якобы негожим доставшееся ему от повреждённости раньше.
Так, человек по природе небось должен быть настроен обрести Душу в качестве неколебимой созидательной основы, истинно ценных результатов своего жизненного пути. Они производятся человеком на уровне материального мира, но главные их свойства создаются тем временем в других измерениях. Эти дивные, ослепительные свойства, включая, кажись, незримые, но всё равно отлично осязаемые, и раскрывают смысл жизни человека. И человеку для их сотворения кроме физической оболочки дана Душа. Она и призвана руководить человеком от представляемого и выражаемого им лица – как по заказу, просветляя, оттоль благословенного хозяина, в Духе, наводящем на вечный результат.
Человеку разумному по силам задать животворно-животворящую соподчинённость составляющих, его воплощающих, в их лучшем, вдоволь жизнерадостном, взаимодействии. Для обретения бескрайней полноты жизни человек просто вверяет себя Духу, пробуждаясь в нём Душой, и, таким образом, целиком овладевает собой, урезонивая эго. Последнее наконец-то увидело смысл и, как минимум, по большей части счастливо успокоилось, избавившись от хаоса и страха.
Душа дана человеку, чтобы создавать Божественный мир. Для этого человек творит от Души. Душа придана каждому человеку. Ибо то человек направлен, рождением, её величеству и светлости Душе! Воздавая за какую королевскую честь, нам отводится лишь раздуть Божью искру в себе, слившись с Душой, безусловно совершенной. И такое единение с многомерной Душой должно означать нечто определённое, причём даже в своей очевидной однозначности.
Творение от Души дарует человеку жизненную самореализацию в Духе. Мудро желая её, человек и проникается Душой. А уж пробуждением ею в Духе, переводит себя на высший путь развития. Это стезя бесконечности смысла для безмерно удивительной, будоражащей воображение – Жизни.
Человеку доступны и другие индикаторы жизни чудесной парой «Дух–Душа». Так в свете открываемого ею высшего пути как нигде и никогда ценна ясность рассудка сама по себе. Исходя из чего происходит естественный отказ человека от, неважно чем, изменённых состояний.