Колонисты-малыши думали, что это правда, и всё время приставали к училке, чтобы та не мучила бедных птичек и выпустила их на волю. Немка заходилась от злости и ругалась на немецком. А однажды к ней подошел хулиганистый четвероклассник Пашка Тихонов и с самым серьёзным видом сообщил:
- Мисс Диц, на вам муха сидит!
- У тебя, Тихонов, плохо с падежами. Не на вам, а на вас!
- На мну? - Он ткнул себя в грудь.
- Не на мну, а на мне!
- Я и говорю: на вам муха сидит!
Тут только до мисс Диц дошло, что над ней потешаются, она покраснела и злобно прошипела:
- Пшёл вон! Доннер ветер!14
- Ладно, пошёл до ветру15, - невозмутимо ответил хулиган Пашка.
Не любили её за вечное брюзжание, придирки и за то, что она по малейшему поводу била детей по рукам, а иногда и по лбу буковой линейкой.
В колонии появились скауты. (Одиссей сказал брезгливо: завелись. Как о клопах). Scout в переводе с английского означает: солдат-разведчик. Каждому мальчишке лестно быть разведчиком... А началось с того, что в один из весенних дней на Русский остров приехал Новицкий, Адам Генрихович, как он представился, скаутмастер, бывший офицер. Вроде бы кто-то прислал его для организации в колонии дружины скаутов. Поначалу он применил методы не очень-то привлекательные. Когда утром ребята, ещё полусонные, услышав не слышанные ранее какие-то резкие свистки, выползли во двор казармы, он, постукивая себя стэком по крагам, скомандовал:
- Становись! Равняйсь!
Никто не даже шелохнулся. Гимназисты это вам не кадеты: тут подход нужен.
- Тогда я не дам вам чаю! - возмутился Адам и демонстративно вылил на землю двухведёрный бак с чаем.
Многих этот поступок оттолкнул от скаутизма вообще и от Адама Новицкого, в частности. Потом, правда, скаутизм всё-таки как-то привился, развился, а ещё потом разбился на собственно скаутов и пионеров. Последние, появившись во Владивостоке, стали первыми в стране.
Был препод, которого прозвали «Дрессировщиком» за то, что он носил, но, к счастью, не пускал в ход хлыст и револьвер. Ему мягко объяснили разницу, пусть и небольшую, между зверинцем и детской колонией.
Был воспитатель «Папа Карло» (Карл Иванович), в которого колонисты влюбились с первого же дня, потому что он играл на мандолине, рисовал на всех шаржи, рассказывал неприличные анекдоты и показывал фокусы. Но главным фокусом стало исчезновение «Папы Карло» вместе с партией нового постельного белья, полученного из Америки...
Над Русским островом почти всегда висел туман, из него приходили и в нём же исчезали многие преподаватели и воспитатели, чаще всего случайные люди, оставляя после себя добрую или недобрую славу...
Примерно в то же время, когда педагог в России стал шкрабом, восемьсот питерских гимназистов и гимназисток стали колонистами. Пятерым из них это название не понравилось, и они объявили себя эфебами, то есть подростками, будущими воинами-эллинами. Это Патрокл, Парис, Одиссей и Аякс (который долго врал, выдавая себя за братьев-близнецов). Ну, и Елена, конечно. Но не та Спартанская изнеженная распутница, а дева-воительница, храбрая и сильная, как Афина Паллада.
Внутри колонии эта пятёрка сама была маленькой колонией. Со своими законами и обычаями, со своим кодексом чести, главный постулат которого был позаимствован из книг Дюма: «Один за всех, все за одного!».
За месяцы скитания в поездах по России дети Петрограда поизносились, набрались вшей и словесного мусора. Вот лишь малая часть словаря колонистов:
«Шамать», «чифанить», «рубать» - кушать.
«Хрять», «канать» - идти.
«Зекать» - смотреть.
«Смачно», «клёво» - очень хорошо.
«Зде коряво» - очень плохо.
«Эва, кофемокко» - высший кайф.
«Гопничать» - бродяжничать.
«Сидеть на колуне» - бедствовать, голодать.
«Поймать на плешь» - обмануть кого-либо.
«Сбондить», «стибрить» - украсть
«Сбачить» - уговорить купить или обменять.
«Забодать» - продать украденное.
«Ловить кузнечиков» - собирать окурки.