Я не бесполезен для Кати. Я так много могу сделать для нее. Она поверит в меня, отдаст мне контроль, а я дам все, что требуется ей.
Очень важно, что здесь у нее имеется свое личное пространство, место, в котором она чувствует себя как дома. Я знаю, но мне это ненавистно. Я хочу, чтобы она была привязана к моей кровати, чтобы я легко мог взять ее утром.
Я поворачиваюсь на спину, простыни и толстое одеяло тянутся за мной. Тусклый свет луны проникает через щель в занавесках и отбрасывает тени по всему полу моей спальни. Катя хорошо справляется. Она скоро приспособится, и поймет, что это не то, чего она ожидала.
Она думает, будто знает, что значит быть Хозяином, и что требуется от раба... Но она не имеет ни малейшего понятия.
Я едва могу услышать сверчков снаружи дома в то время, как улыбка подкрадывается к моим губам.
Так же быстро, как она приходит, также быстро и исчезает. Пронзительный крик, доносящийся из ее комнаты, заставляет меня выпрыгнуть из постели.
Мое сердце бешено колотится, а ноги шлепают по деревянному полу, когда я направляюсь к ней.
Ее маленькое тельце скручено под постельным бельем, борясь с ним, когда сдавленный крик вырывается из ее горла.
— Катя! — кричу я, хватая ее одной рукой за бедро, чтобы удержать на месте, а другой — за запястья.
Я все еще держу оба ее запястья над головой, прикладывая чуть большую силу, чем мог предположить изначально.
— Катя, проснись! — кричу я ей так громко, что чувствую проклятую болезненность в горле.
Я полагаю, ей еще хуже. Крики не прекращаются, и она борется еще сильнее.
Слезы текут по ее лицу, хотя глаза плотно закрыты.
Она, может, думает, что это игра, или фантазия воплощается в жизнь. Но для меня это реально. Я знаю, что ей нужен кто-то, кто исцелит ее, и я так сильно хочу быть ее Хозяином. Я желаю забрать все ее страхи, чтобы заменить их болью и удовольствием, в которых она нуждается.
Моя Катя. Мой Котенок.
— Котенок, — я опускаю голову на изгиб ее шеи, в результате чего мое тело становится ближе к ней, и, заставляя ее тем самым, прекратить метаться головой. Я стараюсь удерживать свой голос низким и успокаивающим, пока ее крики превращаются в рыдания.
— Я здесь, котенок, ты в безопасности.
Я прижимаю свое тело к ее, бедро к бедру, и нежно поглаживаю ее по боку.
— Все в порядке. Ты в безопасности. Я здесь, — нежно шепчу я в ее ухо.
Не могу описать ощущение облегчения, гордости и удовлетворения тем, что проходят через меня, когда ее тело оседает и дыхание успокаивается. Она перестает бороться, и ее страх исчезает. Чувство сопричастности и достоинства. Я целую ее шею, мои приоткрытые губы скользят по ее коже, прокладывая дорожку из поцелуев, что вызывает мурашки на ее коже.
— Ты в порядке. Ты в безопасности. Ты со мной.
Я почти готов сказать «Твоим Хозяином». Я почти произношу эти слова, которые как я знаю, являются правдой. Но не для нее. Пока нет.
Моя решимость укрепляется, когда я отстраняюсь от нее и осторожно провожу большим пальцем вдоль ее челюсти, вытирая остатки слез.
Мой бедный котенок.
Ее глаза медленно открываются, печаль и разочарование ярко светятся в них, это заметно даже при тусклом свете в комнате.
— Я …., — начинает она говорить, но я прижимаю палец к губам.
— Пойдем, котенок. Я хочу, чтобы ты была в моей комнате со мной, — говорю я с легкостью в голосе, поднимая ее маленькое тело на руки и, осторожно балансирую с ней, когда поднимаюсь с кровати, быстро направляюсь в свою комнату.
Катя прижимается головой под моим подбородком, ее руки обхватывают мою шею. Она утыкается своим лицом в мою грудь, и я понимаю, что сейчас ей очень стыдно.
— Простите, Хозяин, — шепчет она, когда я опускаю ее на кровать.
— Почему ты извиняешься?
— Это моя вина.
— Почему это? — спрашиваю я ее, ненавидя, что она будет считать, будто ночные кошмары — это то, за что ей нужно извиняться.
— Обычно я использую одеяло. Я привезла его с собой, но так устала. Это моя лень, Хозяин. Мне очень жаль, — ее голос ослабевает. — Я не буду больше так делать.
— Одеяло? — спрашиваю я ее.
Этот факт вызывает у меня интерес. Она никогда не упоминала про одеяло.
— Мне нравится ощущать на лодыжке вес, когда я сплю.
Мне требуется время, чтобы осознать, что она имеет в виду.
— Как оковы.
Моя кровь стынет в жилах, и я притягиваю ее ближе к себе. Мой бедный котенок.
— Да, мне жаль —
Я обрываю ее прежде, чем она еще раз извиниться. Она не должна этого делать.