По крайней мере, в этом нуждаются женщины, которые прожили счастливую и удовлетворённую жизнь.
Таким людям, как Скай и я, которые пережили худшее в этом мире и были выброшены на другую сторону, нужны совершенно разные вещи.
Мой член набухает, и я возвращаюсь в комнату. Моя рука, словно шёлковая нить, скользит к её талии, и Скай ахает, когда моя кожа касается её мягкой, тёплой плоти. Я провожу пальцами по её заднице, беру одну ягодицу в раскрытую ладонь и нежно сжимаю, пробуя. Она стонет и подстраивается поудобнее, подставляя мне свои сладкие местечки, прижимаясь спиной к моей раскрытой ладони. Я задерживаюсь на мгновение и позволяю своей руке снова сжать её, прежде чем провести пальцами по внешней стороне её обнаженной задницы.
Поглаживаю снова и снова её прикрытую киску, и с каждым движением её жар усиливается. Скай поворачивается ко мне лицом и широко разводит колени.
Мой член пульсирует в ожидании разрядки, а ночь всё ещё простирается перед нами.
Я встаю и укладываю её на ковёр перед камином, плавным движением снимаю боксеры и бросаю их на пол. Она всё это время наблюдает за мной и стонет при виде моей огромной длины, которая ноет от неистового желания. Кровь приливает к моей головке, когда я сжимаю её в кулаке, наблюдая, как Скай снимает пижаму.
— Потри себя, Скай. Проведи пальцем по своей киске, но не кончай. Приготовься для меня, — рычу я, но я голоден, а не зол.
Она наблюдает за мной, когда я делаю пару быстрых движений, чтобы показать ей, насколько готов. Я двигаюсь быстро для такого неуклюжего человека и роюсь в шкафу рядом с камином, пока не нахожу то, что мне нужно. У нас нет особой потребности в завязках для штор, поэтому они пролежали в ящике почти десять лет.
Когда я приближаюсь к Скай, она садится, широко расставив ноги, и неуверенно протягивает мне свои запястья. Она знает, что мне нравится. Знает, как приятно это может ощущаться. Надеюсь, она знает, что я не причиню ей вреда, если это не доставит ей удовольствия.
— Сделай так, чтобы было больно, — шепчет она.
Скай закрывает глаза и медленно вдыхает. Её тело дрожит, но я не уверен, тепло ли это от пламени, которое начинает творить свою магию, или от предвкушения того, что я собираюсь с ней сделать.
Или это страх?
Она погружена в себя и выглядит так, словно медитирует, готовясь к тому, что будет дальше. Наказание или награда, зависит от того, как на это посмотреть.
Переводя взгляд на дверь в зал, я подаю знак Финну и Уэсту подойти поближе. Они молчали и наблюдали, и я знаю, что они всё слышали.
Переводя взгляд на Скай, которая ждёт с распростертыми руками, всё ещё протягивая мне запястья, я делаю шаг вперёд, опускаюсь на колени и соединяю их вместе.
Ей это нужно, и я понимаю почему.
Я могу освободить её от оков её измученного сердца и души.
Я могу сделать для неё так много.
Я подаю знак им обоим подойти ближе, и Скай медленно открывает глаза.
12. Прячась от правды
Скай
Джек знает мою правду. От него больше ничего не скроешь. Он знает, и он баюкал меня, пока я плакала, и целовал так нежно, что у меня защемило сердце. Он проявил ко мне сочувствие, которого я никак не ожидала.
И теперь он нашёл способ дать мне то, в чём я нуждаюсь, чтобы на некоторое время избавиться от своего смятения.
Меня гложет чувство вины за то, что я хочу раствориться в удовольствии и боли, в то время как Хэлли должна быть в центре моего внимания, но тоска по ней разрушает меня, кусочек за кусочком. Я должна найти способ сохранить то немногое, что ещё осталось, чтобы бороться за неё.
Звук шагов по паркету заставляет меня обернуться. Из коридора, почти полностью скрытые тенями, выходят Финн и Уэст. Как долго они там находятся? Слышали ли они моё признание? Видели ли они, как я сломалась, а Джек пытался собрать меня обратно?
Финн опускается на колени, наклоняясь так, что его лицо оказывается совсем рядом с моим.
— Скай, ты этого хочешь?
Он дотрагивается до слезинки, скатившейся из уголка моего глаза.
— Да. — Я моргаю, и на глаза наворачивается ещё одна слеза. Его взгляд скользит по моим волосам, и в нём столько беспокойства, что мне хочется заплакать ещё сильнее.
— Просто забудь сегодня о контракте, — твёрдо говорит Уэст. — Мы ничего не ждём от тебя, пока ты расстроена.
У меня от удивления отвисает челюсть. Я лежу голая и связанная на ковре в гостиной, а он твёрдый, как скала, под своими серыми пижамными шортами. Но он готов позволить мне одеться и уйти в свою комнату одной, если я этого захочу.