— Стас… — судорожно вдыхаю приоткрытым ртом воздух, облизывая пересохшие губы. — Эта шутка затянулась, — очень стараюсь, чтоб хотя бы голос не дрожал, тогда как руки совсем меня не слушают. Но все — таки мне удается расстегнуть колье, хоть и не с первой попытки, — дрожат они все же неслабо.
Он же должен прийти в себя? Должен меня услышать?!
Снова встряхиваю головой, отгоняя от себя наваждение. Нет, ну, на самом деле, — так же не бывает!
Челюсти Санникова сжимаются. А глаза скользят по моим губам, прожигая, от взгляда этого тяжелого меня будто током бьет. Ощущение, что я даже вижу напряженные вздувающиеся вены на его руках через рукава дорогого пиджака.
Беззастенчиво опускает взгляд ниже, так красноречиво проходясь по груди, останавливаясь на сосках, спускаясь на живот и … еще ниже, что я не просто чувствую себя раздетой. Такое ощущение, что Санников меня прямо сейчас имеет во всех позах.
Вздрагиваю, чувствуя, как резко подгибаются ноги, а руки начинают уже не просто дрожать, а таки трястись. Даже думать не хочу, что он там себе представляет. И почему с его губ слетает что-то среднее между хрипом и рычанием, тогда как глаза четко останавливаются в области моего лобка.
И ведь самое отвратительное, что смотрит он на меня совсем не как на человека, на девушку. Как на кусок мяса, как шейх на свою наложницу.
Со стуком, что кажется мне оглушительным, бряцаю по столу снятым наконец колье.
Он не реагирует, никак. Все так же молча буравит меня взглядом, от которого я одновременно холодею и полыхаю от жара.
Руки дрожат неимоверно.
Чувствую себя загнанной в ловушку.
— Вот то, что ты купил на самом деле, Стас, — произношу, очень стараясь, чтобы мой голос звучал сейчас твердо. — Колье, не меня. А я — свободный человек и сейчас уйду. Выйду в эту дверь и мы больше никогда не увидимся.
И снова никакой реакции.
Санников как будто замер.
Окаменел.
Только глаза полыхают.
Жаром, искрами, какой-то ненормальной ядовитой страстью. Ярость, разочарование, — тут столько всего намешано, что и не разобрать. Но от этого коктейля меня колотит еще сильнее. Будто ножами пронзает.
— Я ухожу. Надеюсь, мы больше не увидимся.
Распрямляю спину, крепко сжимаю кулаки, впиваясь в кожу рук ногтями.
Почему он так странно реагирует?
Я была готова спорить, отбиваться от его едких слов. Была готова даже к тому, что он снова прижмет меня своим огромным телом, не давая вырваться. Что придется сопротивляться, быть может, даже закричать или укусить, чтобы вырваться.
Но он лишь молчит и его руки по-прежнему скрещены на груди.
Хотя я вижу, как подымается его грудь. Яростно. Хоть и бесшумно. Как сжаты его руки в кулаки, на них напряжена каждая вена. И эти желваки, крепко сцепленные челюсти.
Санников в ярости. Полной и абсолютной. Глаза метают злые молнии. Обманываться на этот счет могли бы лишь те, кто с ним незнаком. А я, увы, достаточно его знаю, чтобы понимать это.
А в ярости он способен на что угодно. Это я тоже знаю.
Глава 5
— Ты же понимаешь, что все это бред, — зачем-то продолжаю говорить.
Наверное, для того, чтобы хоть как-то образумить. Достучаться. Заставить его хотя бы на время очнуться.
У Санникова слишком много средств, слишком много власти. И силы. Если психанет, забросит меня сейчас себе на плечо и никто его не остановит. Утащит к себе и больше не отпустит.
Надо как с разъяренным животным, хищником, зверем.
Заболтать и тихонько уйти.
Придется переезжать потом, это уже наверняка.
Этот не передумает.
Если уж вцепился, то мертвой хваткой.
Я знаю.
Санников в жизни не выпускал того, чего ему захотелось. Из тех, кто сдохнет, но получит. Добьется всеми способами, возможными и невозможными.
А пока — просто нужно его отвлечь.
Дальше…
Что остается?
Быстро собрать вещи и уехать.
В забитом поселке на окраине страны живет мамина тетка.
Давно звала к себе, никого у нее нет.
Никаких перспектив там, никакой блестящей жизни, к которой я привыкла.
Но ничего.
Как-нибудь справимся. Может, и ненадолго уезжать придется. Там Санников меня искать не будет, вряд ли он вообще слышал когда-нибудь о таком месте. Да и не поедет он туда. Слишком много у него, столичного бизнесмена, важных дел. Не станет из деревни девушек воровать. И гнаться тоже за мной не станет.
Ну, а потом, — переключится, забудет, найдет себе другую игрушку или даже что-то посерьезнее. Выгодный брак какой-нибудь, или любовь…