На следующий день отец отвел юношу на базар, продал за сто рублей, а веревку унес с собой. Вывели юношу-барана на базарную площадь для боя с другими баранами. После трех-четырех боев этот баран убежал, а человек, купивший его, в растерянности остался ни с чем. Возвратился сын к отцу и сказал:
— Завтра я стану прекрасным конем. Отведи меня на базар и продай не меньше чем за сто туманов. А мою узду и недоуздок забери с собой.
Назавтра отец повел его на базар, продал за сто туманов, а узду и недоуздок забрал с собой. Посадили на этого коня какого-то юношу и пустили вскачь. Конь немного проскакал, а потом сбросил с себя всадника и снова превратился в человека. Пришел сын к отцу и сказал:
— Завтра я стану верблюдом-самцом. Ты отведи меня на базар и продай, только меньше чем за сто туманов не отдавай.
Когда отец повел юношу на базар продавать, навстречу им попался прежний дэв. Завидев его, верблюд-самец тотчас превратился в старого облезлого верблюда. Дэв привел этого верблюда домой и собрался его убить. А дочь дэва спрятала нож. Тогда дэв закричал:
— Эй, дочка, принеси нож!
Девушка заметалась, притворяясь, что ищет нож, и ответила:
— Отец, я не могу найти его.
— Ну, ладно, иди сюда, постереги верблюда, я поищу сам, — сказал дэв.
Дочь стала стеречь верблюда, и как только отец вошел в дом, она тотчас развязала веревку, продетую в ноздри верблюда, и отпустила его. Когда верблюд был уже далеко, она крикнула:
— Отец, верблюд отвязался.
Дэв выбежал глянуть, а вдали только черное пятнышко мелькает. Погнался дэв за верблюдом и стал его нагонять. Тогда юноша превратился в птицу, полетел и сел на голову падишаху. Дэв пришел к падишаху и сказал:
— Отдам мне эту птицу.
— Нет, — отвечал падишах, — эту птицу, которая по божьей воле села мне на голову, я тебе не отдам.
Так дэв и ушел ни с чем. А птица слетела с головы падишаха и превратилась в юношу. Тут юноша и говорит:
— Падишах, ты сказал: «Я отдам свою дочь тому, кто выучится у дэва его искусству». Отдавай теперь свою дочь мне, если ты вообще будешь отдавать ее замуж.
Тогда падишах ответил:
— Я отдам свою дочь тому, кто расскажет сорок небылиц.
— Ну что ж, попробуем, — проговорил юноша и стал рассказывать:
— В то время когда моих родителей еще не было, когда я у своей матери еще не родился, у моих дядьёв была кобыла. Я ее пас. Однажды прихожу, а кобыла ожеребилась. Я поставил перед собой жеребенка, сел верхом на кобылу, но она меня не удержала. Поставил я перед собой кобылу, сел верхом на жеребенка и ускакал на нем. Когда я родился у моей матери, я был единственный. Мы постепенно умирали, и нас стало трое: один был слепой, другой безрукий, третий совершенно голый. Однажды мы втроем отправились на охоту. Под невыросшей полынью мы заметили неродившегося зайца. Слепой увидел его, безрукий убил, а тот, который был голым, положил его к себе в подол, и мы вернулись. Мяса получилось шестьдесят батманов, сала вышло семьдесят батманов. Нашли мы в одном месте котел, в другом месте — половину котла. Положили зайца в целый котел — не поместился, положили в половину котла — не поместился, тогда положил я шестьдесят батманов мяса себе в рот и проглотил разом, а остальным ничего не досталось. Семьдесят батманов сала я взял, чтобы смазать сапоги. Этого сала мне только на один сапог хватило, а на другой не хватило. Положил я сапоги у своего изголовья и лег спать. Среди ночи слышу шум и грохот. Встаю и вижу: два моих сапога дерутся. Дал я пощечину смазанному сапогу, дал оплеуху несмазанному сапогу и улегся спать. Наутро встал — а несмазанный сапог обиделся и убежал. Влез я на один холм, влез на другой холм — ничего не увидел. Моя бедная бабушка дала мне иголку без ушка, я воткнул ее в землю, влез на перекладину и увидел — на другом конце земли мой сапог сеет. Подошел я к нему, а он разрезал и дал мне огромный арбуз. Из него получилось море. По нему мой нож пошел и я сам пошел. А там лежит волосок, а внутри него — палан…
Тут падишах, прерывая юношу, воскликнул:
— Да ведь ты рассказываешь сплошные небылицы!
— Раз это небылицы, то отдавай свою дочь, падишах! — сказал юноша.
Взял он девушку и ушел.
27. Сын Бахаветдина-Верблюда
Было ли не было, в прежние времена жил человек по прозвищу Бахаветдин-Верблюд,[21] и не было у него детей. В один из дней посоветовался он с женой, и они решили продать всю скотину и пойти к Каабе. Вечером легли они спать, а когда перевалило за полночь, какой-то человек вдруг произнес:
21
«человек по прозвищу Бахаветдин-Верблюд», — Святой Бахаветдин (Бахауддин) считался покровителем верблюдов (см. М. А. Сакали, Туркменский сказочный эпос, Ашхабад, 1956, стр. 64).