Все воскресенье — канун Рождества — я провел в постели с Самантой. Ее предки отправились в Манчестер поздравить каких-то родственников, так что уже в одиннадцать утра я с четырьмя бутылками шампанского закатился к Саманте, а выкатился только в семь вечера. Ну и денек вышел, скажу я вам!
Саманта была явно настроена побить мировой рекорд. Она просто прыгнула выше головы.
Все началось с того, что после двух бутылок шампанского Саманте втемяшилось в голову станцевать лимбо. Уже после нескольких первых телодвижений выяснилось, что очень мешает тесное платье. Потом помешали чулки…
В рождественское утро я спал допоздна. Разбудила меня Тетушка Барнес в десять утра, когда позвонила Глория, и я спустился вниз в одном халате.
Сначала мы махнули на пристань и погуляли под свежим бризом. Когда остатки шампанского выветрились у меня из головы, я сделал Глории свой рождественский подарок. Еще накануне я предупредил, чтобы она не готовила обед, потому что мы пойдем в ресторан, но только не сказал, в какой именно.
И вот, когда мы вернулись в город, я притормозил напротив отеля "Эдельфай".
А "Эдельфай", на тот случай, если вы не знаете, это отель экстра-класса.
— Давай заскочим сюда, промочим горло перед обедом, — предложил я, скрывая свои истинные намерения.
Глаза Глории расширились.
— О, Расс, Ты не шутишь? Как здорово! Я никогда здесь не была.
Уже в роскошном коктейль-баре Глория засияла от восторга; потом же, когда официант принес нам меню длиной в два ярда, а шириной в шесть футов, и она сообразила, что мы заказываем обед, счастью её не было предела. Купи я ей в подарок обшитый норкой "мерседес-бенц", она бы так не возликовала. Словом, Глория радовалась, как ребенок. Я тоже был счастлив. Потом мы закатились к ней и Глория отблагодарила меня по-своему.
На следующий вечер я заехал к Милли, которая только что вернулась из Престона от мамы. Я купил ей в подарок несколько пластинок с музыкой из балетов Чайковского, что обрадовало Милли несказанно. Я уже предложил, что неплохо бы подняться к ней наверх и послушать их, но миссис Лейевски (ее задушевная хозяйка — помните?) пригласила нас на ужин. За ужином были также её сын и ещё одна еврейская чета. К моему вящему удивлению, миссис Лейевски поставила на стол две бутылки виски, припасенных специально к Рождеству, так что застолье вышло довольно веселое. Когда все разошлись, и я ломал голову, как бы утащить Милли наверх, не обижая миссис Лейевски, славная старушка, похвалив мой выбор балетной музыки, попросила не запускать пластинку слишком громко, поскольку она уже собирается спать. И вежливо пожелала нам спокойной ночи.
Я был готов расцеловать ее!
Милли взяла меня за руку, счастливо улыбнулась, и мы отправились наверх слушать сюиту из "Щелкунчика".
Итак, вы уже поняли, что Рождество удалось на славу. А вот потом… потом потянулись черные будни. А ведь этого следовало ожидать. Швейная машинка — идеальный подарок на Рождество, да и денег у всех куры не клюют. А вот в январе бумажники тощают, как форель после нереста, и швейная машинка — последняя вещь на Земле, за которую покупатель согласен выложить полсотни фунтов.
Разумеется, мы все ожидали, что придется немного затянуть пояса, но на такую катастрофу никто не рассчитывал. Ни одной проданной машинки за неделю! Наши парни сидели мрачнее тучи, курили и играли в карты, в ожидании хотя бы одного заказа. И вот шла вторая беспросветная неделя столь уныло начавшегося Нового года, когда мы поцапались с О'Нилом.
А дело было так. В четверг с утренней почтой мы получили два заказа. Кинули жребий. Один заказ достался мне, а второй — Джонни Брейди. О'Нил собрал нас всех и начал читать бесконечную и нудную проповедь о том, как мы должны дорожить каждым заказом, и ни в коем случае не имеем права упустить клиента. Я сидел и следил за Брейди. Мало того, что у него очень потешная физиономия, так он ещё имеет привычку сводить глаза к переносице, так что зрачки полностью исчезают. И вот, на самом важном месте лекции О'Нила Брейди вдруг свел глаза к переносице и сладко зевнул. От неожиданности я не сдержался и расхохотался.
У О'Нила даже челюсть отвисла.
— В чем дело, мистер Тобин? — спросил он, учащенно дыша. — Что я сказал смешного?
— Извините, — развел руками я. — Я совершенно по другому поводу…
— Надеюсь, — процедил он. — В противном случае…
Он не договорил, метнув свирепый взгляд на Джонни Брейди, который уже сидел с таким невинным и кротким видом, что я едва не прыснул.
— По возвращении оба зайдете ко мне, — приказал О'Нил. — В ваших интересах не оплошать.