На секунду он подумал, что Вера такая же. Ну это не было бы для него сюрпризом: все рано или поздно продаются, просто у каждого своя цена. Но её заявление заинтересовало его. И что же она хочет, если не деньги?
– Я… – Вера заерзала на стуле, было видно что она нервничает. – Я поставлю эту оценку при условии, что это будет единственный случай, так сказать, исключение из правил. И я хочу, чтобы это осталось между нами. Никто из учителей или родителей не должен знать об этом. Так же я хочу, чтобы Вы, Тимур Ильдарович, знали, что я не продаюсь. Я не буду ставить оценки ученикам, потому что надо. Я всегда стараюсь донести материал максимально доступно, но и учащимся нужно хоть чуть поработать. Что же будет тогда, если каждый родитель или ученик будут знать, что Вера Ивановна поставит оценку за просто так, если надо. Прошу Вас информировать родителей, если такие запросы будут поступать в будущем. Опять-таки повторюсь: я готова помочь, но для этого нужно время и желание. Желание не только моё, но и ребенка, – на одном дыхании выдала она.
Закончив, Вера поняла, что только от одного такого протеста Мартынов мог её уволить. Но что сделано, то сделано.
Вера медленно выдохнула и стала ждать ответа.
Взгляд директора изменился, стал серьёзным. Вера понимала, что ему не понравилось сказанное, она усложняла ситуацию.
Резко встав, Мартынов подошёл к окну. Вера опять лицезрела сильную спину начальника. Он думал, осмысливая выданную Верой информацию. Засунув руки в карманы, он смотрел в окно.
Серое небо давило своей тяжестью, давая понять, что солнца сегодня не будет.
– Интересно. Очень интересно, – спокойно высказался Мартынов.
Он не спешил, переваривал информацию или, возможно, думал, что ответить.
– Вы понимаете, в какое положение ставите меня? – Мартынов вернулся к формальному обращению, что означало серьёзность ситуации. – То есть Вы, Вера Ивановна, хотите, чтобы я сам разбирался с родителями только потому, что вы «не продаетесь»?
Последнюю фразу Тимур сказал с нескрываемым отвращением. Вере казалось, что он дал понять: часть про «я не продаюсь, и бла-бла-бла» его не устраивает.
– Тимур Ильдарович… – начала Вера, но он её перебил.
– Вера, – тяжело вздохнув, Мартынов повернулся и посмотрел прямо на девушку.
Только сейчас Вера заметила то, чего не удавалось рассмотреть раньше – он устал. Устал от всего этого и, скорее всего, от самой Веры и от её бзиков.
Прикрыв глаза, Тимур продолжал думать, как правильно поступить с ней. До конца семестра оставалось две недели. Если он её уволит, то на поиски нового ХОРОШЕГО учителя уйдёт пару месяцев. За это время родители одиннадцатиклассников порвут его на мелкие части и сожрут без соли.
О Вере и её методах преподавания было много хороших отзывов. Те из учеников, кто слушал и делал то, что она говорила, получали высокие баллы на вступительных экзаменах в университетах. Участники олимпиад по её предмету всегда занимали призовые места. Она была хорошим учителем.
Что не так в этом случае? Неужели она решила показать, что она не такая. Выпендривается или просто набивает себе цену. Тимур не мог понять сидящую перед собой девушку. Он не верил её словам, у всех есть цена, и все, увы, продаются. Почему она решила пойти другим путём? Пусть берёт взятку, он будет её презирать, как всех остальных, и дело в шляпе. Всё должно быть просто, но она пришла к нему и теперь рушит всю систему.
Мартынов обошёл стол и облокотился бедром о столешницу возле Веры.
«Слишком близко!» – внутренний голос Веры начал поднимать панику. Мужчина действительно был слишком близко, если он нагнётся, то спокойно достанет до её лица своим. Почему именно такой метраж пришел ей в голову, Вера не хотела рассуждать.
– Интересная ты, Вера. Хочешь казаться лучше других? – Мартынов сложил руки на груди, от чего мышцы рук и плеч напряглись ещё больше. Вере казалось, что вот-вот и ткань треснет. Только после пары секунд она поняла, что директор откровенно её оскорбляет.