Девушка молчала. На её лице чётко считывалось смущение.
– Извини, глупый вопрос, это не моё дело…
– Всё в порядке, – перебила Вера, – мало кто интересуется моей жизнью, поэтому странно отвечать на такие вопросы, – грустно улыбнулась девушка. – По поводу машины – я трусиха, боюсь садиться за руль. В брендовой одежде не вижу смысла, скорее потому, что у меня её никогда не было, ну и плюс, ты когда-нибудь пытался отстирать мел или корректор? Это очень сложно, – уже веселее говорила она. – Квартира не моя, тётя сейчас живёт в Италии, кстати, и я присматриваю за её жилплощадью.
«Эту конуру тяжело назвать жилплощадью», – раздражённо подумал Мартынов.
– Ну, а по поводу денег… – Вера опять замялась, – у меня в файле написано, что из родных остались мама и бабушка. Вот за ними и присматриваю...
– Присматриваешь? – переспросил Тимур.
– Да, помогаю с коммунальными платежами, оплатой продуктов и медикаментов. Сам понимаешь: на пенсию и минимальную зарплату прожить тяжело. Мама с бабушкой живут в доме, а это плюс всякие налоги на землю в конце года. Постоянно что-то, – опять эта грустная улыбка, от которой Тимуру ещё сильнее захотелось сжать Веру в своих объятиях.
Мартынов тяжело выдохнул. Новость о том, что Вера практически сама содержит родных, вызвала уважение к этой хрупкой девочке и в то же время злость. Злился Тимур опять на себя, на то, как обращался с ней раньше. Вспоминая те времена, когда практически открыто насмехался над ней, Мартынов был готов прострелить себе ногу, чтобы хоть как-то перестать чувствовать себя подонком.
– Можешь кинуть в меня чем-то тяжёлым, но я всё же спрошу: почему тогда ты не берёшь взятки? Неужели ты не хочешь большего в этой жизни? – Тимуру самому стало отвратительно от такого вопроса, но любопытство в нём разыгралось не на шутку.
– Конечно, я хочу, но не таким способом. Я, знаешь ли, ещё хочу спокойно смотреть на своё отражение в зеркале. Да и не умею я брать взятки, у меня сразу всё на лице написано, – отшучивалась Вера. – Это личный выбор каждого, я не осуждаю других учителей, которые соглашаются на взятки, просто я не могу. Вот и всё. Давай больше не будем о работе? Хочешь, я расскажу тебе о русской литературе шестнадцатого века? Вкратце могу поведать о летописи про Ивана Грозного, – захихикала Вера.
– Вера Ивановна, я верю в Ваш профессионализм, поэтому оставлю эту честь для наших учеников, – разделяя её веселье, улыбнулся Тимур.
Машина въехала на закрытую территорию жилого комплекса.
Выходные начинались интереснее, чем предполагали Вера и Тимур…
9.3
Тимур сразу заметил перемену в настроении Веры. Он и сам был как на иголках. Не так он себе представлял всё это. Стараясь разрядить обстановку, мужчина аккуратно взял Веру за руку. По сравнению с его ладонью её ладошка казалась крохотной.
– Всё в порядке? – тихо спросил он. Большим пальцем Тимур начал поглаживать внутреннюю сторону её руки.
От его движений Веру опять кинуло в жар. Поражаясь своей реакции, она мысленно отругала себя: он просто держит её за руку, а она уже поплыла, как мороженое в летний день.
– Да…
– Вера, я ни в коем случае не хочу, чтобы ты чувствовала дискомфорт. Если ты решишь всё прекратить, уйти, я не в праве тебя останавливать. В любом случае я сдержу слово и выполню то, о чём ты попросила, – серьёзность его слов расслабила девушку. Тимур категорически не хотел, чтобы Вера думала, что она ему должна.
– Тимур, – выдохнула она, – ты пойми, я, конечно, не ханжа, но со мной такое впервые… и я, гм… немного волнуюсь. Поверь, если я захочу уйти, я уйду, ты же знаешь.
– Знаю, – недовольно хмыкнул Мартынов: то утро он запомнит надолго.
В лифте опять ехали молча. Теперь эта тишина не вызывала раздражения или волнения: Тимур успокоился, они расставили некоторые точки над i.
Чем ближе они поднимались к пентхаусу, тем сильнее нарастало напряжение. Вера, не скрывая, кусала губы, словно она на важном экзамене, в глазах стоял загадочный блеск. За долю секунды девушка будто опьянела. Внутри творилось что-то непонятное, словно всё тело завернули в ежовую рукавицу. Дикий дискомфорт… из-за одежды. Вот оно: слишком много одежды. Вера дико хотела побыстрее всё снять, полностью.