Тэйт опустил голову и с минуту молчал.
— Друзьями мы не были, но все же я знал его много лет, хотя и не слишком близко, — сказал он наконец. — Это был человек с безупречным прошлым, инспектор, с поразительно гуманными взглядами. Кому он мог помешать? Перед вами трудная задача…
— Очень трудная, — подтвердил Дафф. — Об этом я, собственно, и хотел с вами поговорить. Вы ведь, насколько я знаю, занимаете номер тридцатый, расположенный неподалеку от номера мистера Дрейка. Когда вы легли вчера спать?
Тэйт вопросительно взглянул на секретаря:
— Около двенадцати, не так ли, Марк?
— Возможно, несколькими минутами позднее, — кивнул Кеннавей. — Я каждый вечер прихожу к мистеру Тэйту и читаю ему перед сном. Вчера я начал чтение примерно в десять, а около полуночи мистер Тэйт уже спал. Я вышел потихоньку, чтобы не разбудить его, и вернулся к себе в номер на втором этаже.
— И что же вы читали? — поинтересовался Дафф.
— Детективы, — усмехнулся Кеннавей.
— Человеку со слабым сердцем? Я полагал, что любое нервное возбуждение…
— Но ничего возбуждающего в детективах нет, — вмешался Тэйт, — я ведь адвокат, специалист по криминальным делам, поэтому убийство… — Он внезапно умолк.
— Продолжайте, — предложил ему инспектор. — Вы, наверное, хотели сказать, что убийство для вас — это самая обычная вещь?
— Если это и так, то что из этого?
— Только то, — заключил Дафф, — что для меня в этом случае неясно, чем вас так взволновало именно это убийство. Ваша реакция даже привела к сердечному приступу.
— Что ж, одно дело читать о преступлении в книжке или на страницах судебного дела, и совсем другое — знать, что оно произошло буквально в двух шагах от тебя.
— Верно. Совершенно с вами согласен… — Дафф задумчиво барабанил пальцами по подлокотнику кресла. Внезапно он вышел из задумчивости и обрушил на адвоката лавину вопросов. — Этой ночью вы ничего не слышали?
— Ничего.
— Ни окрика, ни мольбы о помощи?
— Я уже сказал: ничего.
— Мистер Тэйт, давайте сыграем с открытыми картами! Когда я встретил вас в коридоре, вы выглядели абсолютно здоровым. Вы уже слышали об убийстве, только не знали, кто именно был убит. В салон вы вошли уверенным шагом. Затем оглядели собравшихся там людей, и в следующую минуту уже лежали на полу с сердечным приступом.
— Приступы случаются внезапно…
— Возможно. Но возможно и другое: вы увидели в салоне кого-то.
— Нет! Нет!
— Кого-то, чье лицо возможно…
— Говорю вам, что нет! — глаза старого адвоката блестели, рука судорожно сжавшая стакан, дрожала. К ним приблизился Кеннавей.
— Прошу прощения, инспектор, — решительно сказал он, — но мне кажется, что вы заходите слишком далеко! Мистер Тэйт явно нездоров…
— Вижу, — вздохнул Дафф, — и приношу свои извинения. Вы правы. Надеюсь, вы понимаете, что мной руководит только чувство долга, — с этими словами он встал. — И все же, мистер Тэйт, я уверен, что причиной вашего приступа было нечто, увиденное вами в салоне. И я буду настаивать на установлении истины.
— Что ж, строить разные домыслы — это, очевидно, ваша привилегия, — слабо отозвался Тэйт. Выходя, Дафф еще раз взглянул на величественную фигуру знаменитого адвоката, прекрасно гармонировавшую с викторианской обстановкой, и подумал, что его слабость вряд ли явилась следствием приступа.
В коридоре его уже ждал Хэйли.
— Проверили все номера членов группы Лофтона, занятые мужчинами. Никаких следов оборванной платиновой цепочки. Серого пиджака с оторванным карманом тоже нет.
— Если бы они нашлись, то я был бы очень удивлен, — заметил инспектор. — Каждый из этих американских джентльменов решил сегодня утром прогуляться, а вместе с ними, по всей вероятности, прогулялись и обе наши улики.
— Я должен возвращаться на Вайн-стрит, — сказал Хэйли, — зайдешь потом ко мне?
Дафф кивнул головой.
— Ладно. Слушай, что играл этот уличный оркестрик?
— Охотничий марш — кажется, «Дикого зверя поймать нелегко». А что?
— А ведь и впрямь нелегко, как ты считаешь?
— Смотря какой зверь! Уверен, что ты своего поймаешь, старина. До встречи!
Возвращаясь в салон, Дафф увидел стоящую у одной из дверей Памелу Поттер, которая поманила инспектора пальцем.
— Хотите поговорить с мамой? Думаю, что теперь это уже возможно…
— Прекрасно! Через пять секунд я буду у вас, — он прошел в салон, еще раз предупредил всех о необходимости оставаться в отеле и разрешил раздраженным ожиданием американцам разойтись по своим номерам. — Мне необходимо так же переговорить с отсутствовавшими членами вашей группы, — заявил он Лофтону.
— Безусловно! Я дам вам знать, как только они появятся, — заверил его Лофтон и отправился вниз, сопровождаемый бурно жестикулировавшим Фенуиком, который продолжал настаивать на немедленном возвращении ему всей стоимости тура.
Остановившись у дверей, указанных Памелой, он услышал за ними о чем-то спорившие женские голоса. Едва инспектор постучал, как спор прекратился. Дверь отворила Памела. Все шторы в гостиной были опущены. Когда глаза инспектора привыкли к полумраку, он разглядел на диване полулежащую фигуру женщины.
— Это инспектор Дафф, мама, — представила его Памела. Ее мать отреагировала на это представление слабым стоном. Инспектору стало не по себе.
— Мне весьма неудобно беспокоить вас, но поверьте, что обстоятельства преступления слишком запутанны, чтобы я мог…
— Я понимаю вас, инспектор, — остановила его женщина. — Прошу садиться. Надеюсь, что спущенные шторы вам не слишком мешают. Мне бы не хотелось их поднимать, потому что после этого страшного шока я, вероятно, выгляжу как призрак…
— Я уже беседовал с вашей дочерью, — начал Дафф, пододвигая кресло поближе к дивану, — поэтому я не буду досаждать вам излишними вопросами. Хочу только предупредить, что если вам известно хоть что-то способное помочь следствию, то вы обязаны сообщить мне об этом. Ваша память несомненно содержит гораздо больше фактов о жизни покойного, чем память дочери. Не имел ли, например, ваш отец каких-либо врагов?
— Враги?! О, господи, — простонала миссис Поттер. — Памела, передай мне мои соли… — Девушка быстро протянула матери зеленоватый флакончик. Сделав глубокий вдох, миссис Поттер с видимым усилием заговорила снова. — Это был святой человек, настоящий святой, поверьте, инспектор… Как ты его назвала?
— Инспектор Дафф, мама.
— Если когда-либо по земле ходил настоящий святой, то этим святым был мой отец. У него не могло быть никаких врагов. Даже предположение об этом кажется мне верхом бессмыслицы…
— Но какой-то смысл в произошедшем все же был! И нашей целью является доискаться до этого смысла. Возможно, в прошлом вашего отца вам вспомнится хоть какая-то зацепка, ведущая к этой страшной ночи? Вот это, например, — он достал из кармана замшевый мешочек с галькой, — не наводит вас на какие-то воспоминания? Будьте добры, — обратился он к девушке, — приоткройте немного шторы!
— Конечно, — она быстро исполнила его просьбу.
— О, зачем, — слабо запротестовала миссис Поттер, — я бы все прекрасно разглядела и так…
Дафф протянул ей мешочек.
— Присмотритесь к нему внимательнее. Мы нашли это рядом с телом вашего отца.
— Что это?
— Мешочек. Замшевый мешочек, — он высыпал часть содержимого на ладонь, — наполненный вот такими обыкновенными камушками. Вам это о чем-то говорит?
— Нет. А вам?
— Тоже нет. Вспомните: не имел ли ваш отец дела с какими-то шахтами?
— Ни разу об этом не слышала.
— А с автомобилями у этих камушков может быть связь?
— Но какая?! Памела, поправь мне подушку…
— Конечно, мама.
Дафф вздохнул и спрятал мешочек в карман.
— В плавании сюда вам доводилось вступать в контакт с другими членами вашей группы?
— Я ни разу не покидала каюты, — уверенно ответила миссис Поттер. — А вот Памела постоянно куда-то пропадала. И как раз тогда, когда мне больше всего была нужна ее помощь…
На ладони, которую Дафф показал девушке, лежал теперь обрывок платиновой цепочки.