Пятерня знал об этом не понаслышке, и не раз видел последствия. Но если он мог отказаться от откровенности, то вот от отношений, которые переросли в половые, он отказаться не смог. И теперь жалел об этом.
К чести Айседоры, она не стала давить на него, и вернулась к супу. Он решил остаться на кухне и, состряпав бутерброд, уселся напротив. Какое-то время они оба просто молчали, редкий момент тишины и спокойствия, который оба решили растянуть.
Степан заговорил первым. Он не мог не заговорить. Амплуа крутого и молчаливого парня, годы опыта, все это не отменяло того факта, что от действий Пятерни сейчас зависело слишком многое и слишком многие. Любая ошибка сейчас, стала бы фатальной не только для «Рубежа Обороны». Их провал создаст все предпосылки для очередного передела власти в городе. Относительный мир и спокойствие, именно что относительные, основные группировки злодеев смотрят друг на друга, мечтая вырвать чужие глотки, герои сдерживают это, но не ладят между собой, что ещё хуже, выполняющие общие функции государственные герои и вигиланты, не ладят, порой до смертоубийства.
— Тебе когда-нибудь хотелось… Исправить старые ошибки, настолько сильно, что, даже зная, что ты неизбежно что-то разрушишь в процессе, ты все равно начинала их исправлять?
Айседора пожала плечами. По её лицу невозможно было прочитать, о чем она думает.
— Я не думаю, что сталкивалась с таким, но я понимаю, о чем ты говоришь. Мы все допускаем ошибки, и иногда понимаем это слишком поздно.
Пятерня задумчиво покрутил зубочистку. Была ещё одна причина, не быть слишком откровенным. В самый первый раз, вся их затея провалилась, потому что они были тупыми идиотами, заливавшими видео на ютуб, через вайфай в кафе. Во-второй раз, оказалось достаточно одной мрази, чтобы вся затея была обречена с самого начала. Воспоминания об этом провале, были ещё одним поводом для ночных кошмаров.
В третий раз, возрождал «Рубеж Обороны», даже не он сам, это был скорее самозародившийся процесс, который он помог обуздать. Но понимая, что развал группировки в этот раз, может стать катастрофой куда большего масштаба, он старался этого не допустить. На кону стояли сотня судеб только участников "Рубежа". Для того чтобы история их провала не повторилась, он делал все что только мог. Лгал, убивал, давил на все возможные связи и создавал все возможные сети и альянсы, чтобы знать, что происходит, на всех уровнях.
Во многих знаниях, как и положено, он обрел многие печали. Ему было трудно осуждать власть, за то, что руками Комитета по противостоянию угрозам неопознанной природы при правительстве Российской Федерации, она постоянно, упорно и плодотворно работала над развалом любых негосударственных команд. Шпионы, вбросы информации, прямые силовые акции, все шло в ход, потому что власть боялась.
Она боялась людей со способностями, которые бросали ей вызов, неважно на какой стороне баррикад они были. Для власти, это было сродни присутствию во дворе бойцовой собаки без поводка. Сегодня она ведет себя прилично, но завтра бросится на кого-то и порвет его в клочья. А потом бросится на тебя. Часовая бомба. Каждый у кого есть способности, это часовая бомба.
Соглашение, так называемый Пакт, на уровнях городов и стран, согласно которому подписанные в него таланты, согласны не выступать против власти, если та не замешана в криминале, и задерживать тех, кто поступает иначе, власти не устраивали. Их устраивали государственные команды, таланты на поводке, которых они спускали на всех остальных.
Неподконтрольных, стремились поймать, обезвредить или уничтожить. Пятерня, успел побывать под прессом этой машины дважды, ещё больше успел увидеть, со стороны, когда работал на «Ландскнехтов», международную ЧВК, предоставлявшую услуги талантов или обучавшую таковых. Но там же, в «Ландскнехтах», он успел посмотреть и на последствия сработавшей часовой бомбы, людей, получивших способности и использующих их бесконтрольно, для мести или личного обогащения.
Трагедия происходящего была в том, что обе стороны были в чем-то правы. Но для Пятерни, признать эту правоту, значило проглотить не только свою гордость. Это значило проглотить смерти его друзей. Это значило проглотить то, как некоторых из них посадили по беспределу, сделав козлами отпущения.