Я остался в замешательстве на его пути. Почти уверен, что я был не первым.
Глава 19
Рокки был ошеломлен теорией относительности. Первые пару часов он просто отказывался мне верить. Но потом, когда я все больше и больше рассказывал о том, как это объясняет его поездку, он пришел в себя. Ему это не нравится, но он признает, что вселенная использует правила, которые намного сложнее, чем мы можем видеть.
И с тех пор мы потратили целую вечность на создание цепочки.
Я делал формы так быстро, как только мог, а Рокки провернул звенья так быстро, как только мог ксенонит. Это была хорошая система-с геометрической прогрессией результатов. Каждая новая форма, которую я делал, добавляла одну к количеству ссылок, которые Рокки мог сделать за партию.
Цепь, цепь, цепь.
Если я больше никогда в жизни не увижу другой цепи, это будет слишком рано. Десять километров цепи-каждое звено длиной всего 5 сантиметров. Это двести тысяч ссылок. Каждый из них соединен рукой или когтем. Получилось так, что каждый из нас работал по восемь часов в день в течение двух недель, не делая ничего, кроме соединения звеньев.
Я видел цепь всякий раз, когда закрывал глаза. Мне снилась цепь каждую ночь. Один из моих обеденных пакетов был спагетти, и все, что я мог видеть, были гладкие белые цепочки вместо лапши.
Но мы это сделали.
Как только мы сделали все звенья, мы собрали их параллельно. Мы оба сделали десятиметровые отрезки, которые соединили в двадцатки, и так далее. По крайней мере, таким образом мы могли бы быть эффективными. Самое сложное было куда-то все это положить. Десять километров — это много цепи.
Лаборатория превратилась в своего рода зону ожидания. И даже тогда он был недостаточно большим. Рокки-всегда талантливый инженер-делал большие катушки, которые едва могли пролезть в шлюз. С целой кучей уклонений я прикрепил их к корпусу. Затем я сохранил цепь на них в 500-метровых кусках. Но, конечно, чтобы уклониться, мне пришлось раскрутить центрифугу. Так что с этого момента все было в нулевом g.
Вы когда-нибудь собирали цепь в нулевой g? Это не весело.
Окончательная сборка этих 500-метровых кусков была, мягко говоря, сложной задачей. Я должен был соединить все двадцать из них вместе, надевая свой костюм ЕВЫ. К счастью, у меня было манипуляторное устройство от IVME. НАСА не предполагало, что это будет инструмент для создания цепей, но именно для этого я его и использовал.
Теперь мы с Рокки плаваем в рубке управления. Он в своей лампочке, а я в кресле пилота.
— Статус зонда? — Я говорю.
Рокки проверяет показания приборов. — Устройство функционирует.
Рокки хорошо поработал с зондом-пробоотборником. По крайней мере, я так думаю. Инженерия — не моя сильная сторона.
Пробоотборник представляет собой стальную сферу диаметром 20 сантиметров. У него есть хорошее, толстое кольцо сверху, которое соединяется с цепочкой. Маленькие отверстия перфорируют сферу вдоль ее экватора. Они ведут в полую внутреннюю камеру. Там есть датчик давления и несколько приводов. Датчик давления знает, когда зонд находится на нужной высоте, и активирует привод для герметизации камеры. Это простой вопрос поворота внутренней оболочки камеры на несколько градусов, чтобы намеренно смещать отверстия во внешней сфере. Это смещение, наряду с некоторыми хорошо расположенными прокладками, герметизирует местный воздух в камере.
Он также добавил туда термометр и обогреватель. Как только пробоотборник закроется, нагреватель будет поддерживать любую температуру воздуха внутри. На самом деле все очень просто, но я об этом не подумал. Жизнь может быть довольно разборчивой в температурных диапазонах.
Единственная оставшаяся часть-небольшой радиопередатчик, который передает странный аналоговый сигнал, который я не смог прочитать или декодировать с помощью своего оборудования. По-видимому, это очень стандартное эридианское соединение для передачи данных. Но у него есть приемник для этого, и это самое главное.
Точно так же, с минимальными осложнениями, Рокки создал систему жизнеобеспечения для жизненных форм Адриана-систему, которой не нужно было заранее знать условия, чтобы обеспечить их. Он просто поддерживает статус-кво.
Он действительно гений. Интересно, все ли эридианцы такие, или он особенный?
— Я думаю… мы готовы? — Я говорю. Я не слишком уверен в себе.
— Да, дрожит он.
Я пристегиваюсь к креслу пилота. Он использует три руки, чтобы ухватиться за поручни в своей лампочке.
Я поднимаю панель управления ориентацией и начинаю бросок. Как только я направляю корабль назад в направлении нашего движения и параллельно земле внизу, я останавливаю вращение. Теперь мы мчимся вперед, прикладом вперед, со скоростью 12 километров в секунду. Мне нужно, чтобы это было почти равно нулю.