— Да, — говорю я. — Через несколько секунд. Все мертвы.
— Азот… неожиданно.
— Да, очень неожиданно! — Я говорю. — Я повторил эксперимент с воздухом Трех Миров. Только углекислый газ: Таумебы были в порядке. Я добавил диоксид серы: Таумебы были в порядке. Я добавил азот: Бум! Все таумебы умерли.
Он рассеянно постукивает когтем по стене туннеля. — Очень, очень неожиданно. Азот безвреден для жизни эридов. Азот, необходимый для жизни многих эридов.
— То же самое и с Землей, — говорю я. — Воздух Земли на семьдесят восемь процентов состоит из азота.
— Сбивает с толку, — говорит он.
Он не один. Я так же сбит с толку, как и он. Мы оба думаем об одном и том же: если вся жизнь эволюционировала из одного источника, как азот может быть критичным для двух биосфер и токсичным для третьей?
Азот совершенно безвреден и почти инертен в своем газообразном состоянии. Обычно он довольствуется тем, что является N2, который почти не хочет ни на что реагировать. Человеческие тела игнорируют это вещество, несмотря на то, что каждый вдох на 78 процентов состоит из азота. Что касается Эрида, то их атмосфера в основном состоит из аммиака-соединения азота. Как может событие панспермии когда-либо засеять Землю и Эрид — две планеты, пронизанные азотом, — если крошечное количество азота убивает эту жизнь?
Что ж, ответ на этот вопрос прост: какой бы ни была форма жизни, вызвавшая панспермию, у нее не было проблем с азотом. Таумеба, которая эволюционировала позже, делает это.
Панцирь Рокки тонет. — Ситуация плохая. Воздух трех миров на восемь процентов состоит из азота.
Я сажусь на лабораторный стул и скрещиваю руки на груди. — Воздух Венеры на 3,5 процента состоит из азота. Та же проблема.
Он опускается еще ниже, и его голос падает на октаву. — Безнадежно. Не может изменить воздух Трех миров. Не может изменить воздух Венеры. Таумеба не может измениться. Безнадежный.
— Ну, — говорю я. — Мы не можем изменить Три Мира или воздух Венеры. Но, может быть, мы сможем изменить Таумебу.
— Как, вопрос?
Я хватаю планшет с верстака и просматриваю свои заметки о физиологии эридианцев. — У эридианцев есть болезни? Болезни внутри ваших тел?
— Некоторые. Очень, очень плохо.
— Как ваше тело убивает болезни?
— Тело Эридиана закрыто, — объясняет он. — Открытие происходит только тогда, когда вы едите или откладываете яйцо. После вскрытия уплотнений область внутри стала очень горячей внутри с горячей кровью в течение длительного времени. Убейте любую болезнь. Болезнь может попасть в организм только через рану. Тогда очень плохо. Тело закрыло зараженную область. Тепло с горячей кровью, чтобы убить болезнь. Если болезнь пройдет быстро, эридиан умрет.
Иммунной системы вообще нет. Просто тепло. Ну, а почему бы и нет? Горячая кровеносная система эридианца кипятит воду, чтобы заставить мышцы двигаться. Почему бы не использовать его для приготовления и стерилизации поступающей пищи? А с тяжелыми оксидами-в основном камнями-в качестве кожи они не получают много порезов или ссадин. Даже их легкие не обмениваются материалом с внешним миром. Если какие-либо патогенные микроорганизмы все же попадают внутрь, организм запечатывает область и кипятит ее. Эридианское тело — это почти неприступная крепость.
Но человеческое тело больше похоже на полицейское государство без границ.
— Люди очень разные, говорю я. — Мы все время болеем. У нас очень мощная иммунная система. Кроме того, мы находим лекарства от болезней в природе. Это слово — «антибиотики».
— Не понимаю, говорит он. — Лекарства от болезней в природе, вопрос? Как, вопрос?
— Другая жизнь на Земле развила защиту от тех же болезней. Они выделяют химические вещества, которые убивают болезнь, не причиняя вреда другим клеткам. Люди едят эти химические вещества, и они убивают болезни, но не наши человеческие клетки.
— Поразительно. У Эрида нет этого.
— Но это не идеальная система, — говорю я. — Сначала антибиотики работают очень хорошо, но с годами они становятся все менее и менее эффективными. В конце концов они вообще почти не работают.
— Почему, вопрос?
— Болезни меняются. Антибиотики убивают почти все болезни в организме, но некоторые выживают. Используя антибиотики, люди случайно учат болезни, как выжить после этих антибиотиков.
— Ах! — говорит Рокки. Он слегка приподнимает свой панцирь. — Болезнь развивает защиту от химических веществ, которые ее убивают. Я указываю на танк. — Теперь подумайте о таумебе как о болезни. Подумайте об азоте как об антибиотике.