— Нет, ещё не всех участников вынесли, так что мы никого не задерживаем. Но если хочешь, можем уже в комнате поговорить, — учтиво предложил он.
— Да, это было бы гораздо лучше.
— Ну тогда пошли к остальным? — не возразив, предложил он.
— Пошли, — согласился я и начал идти в сторону ворот.
Выйдя из ворот мы, даже не договариваясь, разошлись в разные стороны — я к Мияко, лежащей на траве; Кадзумицу — к группе своих одноклассников, что сейчас выглядели довольно мрачными, но при этом заинтересованными.
Стоило Кадзумицу к ним подойти, как его буквально облепили со всех сторон, начав о чём-то расспрашивать.
«Не удивлюсь, если они спрашивают о том, узнал ли он у меня какую-то информацию на тему того, что именно произошло…»
Тем временем, я подходил к Мияко, наблюдая, как почти следом идущий за нами медперсонал, выносит на носилках одного ученика. Даже притом, что его тело непроизвольно прикрывает и не даёт тщательно рассмотреть несущий его персонал медпункта, было видно, что все конечности этого ученика были выгнуты под неестественным углом.
И заметил это, естественно, не только я один — сейчас все тут находящиеся ученики резко потеряли интерес ко мне и Мияко, активно начав рассматривать этого ученика, с его вопиющими травмами. Наверняка каждый, сейчас смотрящий на это, невольно думал, что мог бы быть на его месте. И при этом — никто из них даже не предполагал, что подобное может произойти и школа это может каким-то образом допустить…
Что же до личности этого ученика, то её знал каждый, здесь находящийся, и дело было не в заслугах этого ученика, а скорее наоборот — в его недостатках и глупых поступках. Думаю, каждый уже понял, что это был не кто иной, как Харуцугу Танэгасима — член рода Танэгасима из дома Мори.
И мне кажется, к Харуцугу применили транквилизатор, потому что только так, я могу объяснить, что сейчас, когда его несут с такими травмами в медпункт, он спокойно лежит с закрытыми глазами, а его дыхание — ровное.
Есть, конечно, вероятность, что он отключился от болевого шока, но она крайне маловероятна — такие травмы просто не предрасположены к болевому шоку.
Всё же обычно болевой шок происходит тогда, когда организм очень быстро теряет огромное количество крови, и именно это и вызывает две последующие фазы болевого шока: эректильную и торпидную.
Но ладно, сейчас не об этом…
Я бросил взгляд на лежащую на траве Мияко.
— Ты не перестаралась? — спросил я.
— Нет, — даже не открывая глаз, ответила она.
— Я бы понял, если бы это был кто-то, не принадлежащий к твоему дому, но в данном случае — это не так. К тому же, у твоего рода теперь будут из-за этого проблемы, а особенно — у директора, — говорил я тихо, заодно отвернувшись от остальных и прикрывая рот рукой.
— Ты точно хочешь сейчас и здесь это обсуждать? — открыв глаза, раздражённо спросила она.
«Не думаю, что тут есть много моментов, которые нужно обсуждать, но ладно — учитывая её состояние действительно будет лучше отложить этот разговор на потом…»
— Хорошо, обсудим позже.
Через некоторое время, по-видимому, территорию покинул последняя группа медперсонала, которая несла на носилках ещё одного очередного ученика. Но тут стоит отметить, что после Харуцугу более ни у одного участника экзамена не было столь сильных травм и ранений.
И все этому были крайне рады. Потому что после Харуцугу, стоило им увидеть кого-то на носилках, как они сразу сглатывали слюну и чуть ли не с замиранием сердца смотрели на травмы лежащих на носилках.
И, пожалуй, это ничуть не удивительно — всё же, как я говорил ранее, до экзамена никто даже помыслить не мог, что школа допустит возможность получения столь сильных травм учениками.
Но теперь, после остальных слабо раненных учеников, большая часть участников экзамена смогла расслабиться и выдохнуть, наверняка подумав, что это Харуцугу сам виноват, ведь только у него за все три этапа экзамена появились такие травмы.
И при этом стоит учитывать, что я, и похоже все остальные, до этого вовсе не слышали о подобных случаях с такими тяжёлыми травмами, произошедшими во время особого экзамена. То есть, иначе говоря, спустя определённое время, вряд ли у кого-то из учеников останутся сомнения, что Харуцугу сам виноват в произошедшем.
Тем временем, пока я рассуждал на эту тему, нас подозвали к себя учителя: учитель класса «A» и, естественно, наш учитель — учитель класса «G».
— Вновь начну с того, что скажу пару слов о вашем здоровье, — начал учитель класса «A». — Есть ли среди вас те, кто испытывает боль, кому тяжело самостоятельно передвигаться, или быть может — чувствует сильную слабость в теле?
Ответом была тишина. Но даже так, учителя всё равно выдержали небольшую паузу, давая возможность высказаться тем, кто хочет, а после, так и не услышав ответа, продолжили.
— Хорошо, раз так, то закрываем этот вопрос и переходим к объявлению результатов финала экзамена: победитель класс «G» — он занимает первое место в первое место в финале первого особого экзамена этого года; каждый участник класса «G» получает по триста командных баллов; личные баллы выданы следующим лицам, — и как в прошлый раз, началось озвучивание поголовно расписанных личных баллов.
Из интересного я подметил только следующее: Мияко получила четыреста семьдесят баллов; что же до меня, то… я получил две тысячи восемьсот баллов.
И даже учитывая все мои недавние затраты в две тысячи триста баллов, я всё равно получил на пятьсот больше. А если ещё учитывать и триста командных, то и вовсе — я получил на восемьсот больше.
Не сказать, что это много, но для остальных учеников, которые не знали о моих тратах и которые получили относительно моей суммы совсем мизерное количество баллов, — это очень много. И не думаю, что хоть кто-то из них догадывается, почему именно мне была начислена такая внушительная сумма, раз даже Мияко в этот раз дали всего лишь четыреста семьдесят баллов.
«Я снова привлёк ужасно много внимания к своей персоне…» — меланхолично подумал я, продолжая слушать учителя.
— На этом распределение личных баллов подходят к концу, — продолжал учитель. — Теперь, что касается секретной награды — условия её получения были выполнены, а если точнее: один из учеников, а именно — Акира Хирано, набрал отрыв в более чем тысячу личных баллов, при этом ни разу не атаковав никого из своих соперников.
После этих слов взгляды всех находящихся сошлись на мне…
«Наверное, они теперь в ещё большей растерянности, ведь я заработал две тысячи восемьсот баллов, даже не прибегнув к насилию.»
— Поэтому, Акира Хирано присваивается секретная награда — двухэтажный дом в Токио, — после этого учитель взглянул на меня. — Когда будет происходить оформления всех документов, школа сама вас вызовет.
Я кивнул, и сразу следом начал наш учитель.
— Теперь переходим к проигравшему классу «A». Класс «A» занимает второе место на первом особом экзамене в этом году; командные и личные баллы не выдаются ввиду поражения; условия секретной награды уже были выполнены и награда присвоена одному из учеников. На этом вопросы касательно экзамена заканчиваются. Прошу вас пройти за нами к пункту выдачи снаряжения, для проверки и последующей сдачи выданного вам снаряжения, — и договорив, он, как и в прошлый два раза, развернулся.
Следом за ним, почти в тоже мгновение, это сделал и учитель класса «A».
И если в прошлые разы за ними сразу шли оба класса, то в этот раз… они буквально застыли, прожигая меня своими взглядами…
— Пошли, — сказала Мияко, направившись следом.
«Каждый раз удивляюсь тому, насколько ей плевать на эти взгляды…»
— Так вот оно что… Получается, баллы можно использовать даже так, — держась за подбородок, задумчиво проговорил Кадзумицу, после того, как мы все вчетвером встретились в комнате, и я рассказал, что же произошло.
— Ахереть можно, если честно… — выдал следом Асахико.