— Интересная штука — жизнь! — раздался за спиной насмешливый голос. — Ты так не хотел сюда попасть, отказался от моей помощи и всё равно пришёл. Причём, заметь, сам по своей воле.
Я резко обернулся, увидел рослого мужчину лет тридцати. Светлые волосы зачёсаны на прямой пробор, глаза янтарные, нос ровный, красиво очерченные губы плотно сжаты и выделяются алым пятном над твёрдым подбородком. Из одежды короткорукавный хоуберк поверх стёганой куртки, кожаные штаны с набедренниками и высокие, почти до колена, сапоги. В правой руке он держал шлем с бармицей и личиной, а левой опирался на двухлезвийный топор с костяным набалдашником на длинной рукояти.
— Где я? — мой голос прозвучал глухо, словно собака спросонья гавкнула под забором.
— В моём мире, который легко может стать твоим. Соглашайся, здесь хорошо. Тут нет никого, кто бы мог тебе запретить что-либо. Захотел — и тысячи прекрасных наложниц у твоих ног, надоели — щёлкни пальцем — и славный пир тебе обеспечен. Устал отдыхать — иди в бой с ордами варваров или сражайся с достойными рыцарями на турнирах. Разве не об этом ты мечтал в детстве? Ты в десять лет специально записался в секцию фехтования, чтоб стать ближе к героям твоих мечтаний.
— Откуда ты узнал? Кто ты? Как тебя зовут?
— Хм! Сколько вопросов, — губы блондина искривились в слабой улыбке. — Даже не знаю с какого начать.
— С любого, — холодно сказал я, — их всего три, не запутаешься.
— Тогда предлагаю присесть.
Он бросил шлем под ноги, приложил навершие топора к груди и трижды хлопнул в ладоши. В зале из воздуха возникли грубо сколоченные из толстых плах стулья, накрытый льняной скатертью дубовый стол. На столе таким же загадочным образом появился серебряный кувшин с прикрытым откидной крышкой узким горлышком, два оловянных кубка с цветами из драгоценных камней, плоское блюдо величиной с поднос, на котором истекали жиром крупные куски мяса. Различные фрукты возвышались горой на широкой фруктовнице в окружении гроздей тёмного и светлого винограда. Рядом на чеканной позолоте тарелок сочились нарезанные дольками дыни, с краю от них лежал целый арбуз с торчащим из полосатого бока ножом.
— Прошу. Хозяин показал на это великолепие и первым сел к столу, положив топор на пол справа от себя.
Я принял приглашение. Почти двухметровый эспадон мешался, как чирей в заднице: как бы я ни пробовал сесть, он всё время куда-то упирался. В итоге я вытащил его из чехла, с шелестом рассёк воздух над головой, будто отбивался от невидимых противников.
Меч обладал отменной балансировкой и умеренным весом под три килограмма. Мой тренер по фехтованию был заядлым поклонником средневекового оружия, имел неплохую коллекцию оригинальных клинков и новоделов и частенько устраивал для нас «рыцарские» турниры. Его эспадон с гнутым в бараньи рога захватником весил в два раза больше. Таким помашешь каждый день — никакой качалки не надо: мышцы крепче стали становятся.
Мой визави с непроницаемым лицом наблюдал за россверками полированной стали. Я сделал несколько перехватов руками, крутанул клинок над головой.
— Хах!
Переспелый арбуз с треском развалился пополам, красно-чёрными звёздами брызнула мякоть и семечки. Полушария ещё качались на блюде, как лодки на зеркале пруда, а я уже вытирал лезвие о рукав куртки.
— Впечатляет, — хозяин зала демонстративно похлопал в ладоши. — Приятно иметь дело с достойным человеком. Думаю, это прекрасный повод для начала знакомства.
Вино из кувшина ударилось в дно оловянного сосуда, рубиновой волной расплескалось по стенкам. Наполнив мой кубок до краёв, он пододвинул его ко мне, наполнил свой и кивком предложил поднять чаши.
— Имя! — потребовал я, с хрустом сжимая кожаные пальцы перчаток на фигурной ножке кубка.
— Тебе какое? У меня их много, — усмехнулся собеседник. Не дождавшись ответа, начал перечислять: — Миктлантекутли, Эрешкигаль, Нергал, Мара, Морриган, Анубис, Танатос, Азраил, Идзанами, Оркус, Бальтазар…
— Хватит! Я буду звать тебя Бальтазар.
— Тогда — за знакомство!
Наши кубки глухо соприкоснулись. Бальтазар прищёлкнул пальцами. В зале заплакала скрипка.
Я пригубил вино. Оно оказалось терпким на вкус и приятно пахло травами.
— Узнав моё имя, думаю, ты сразу получил ответ на два вопроса.
Я кивнул. Вино усилило чувство голода до предела. Не в силах терпеть, я схватил со стола мясо и впился в него зубами. Тёплые струйки покатились к подбородку. Скопившись на короткой щетине, жир тяжёлыми каплями падал на стол, смачно шлёпал жёлтыми пятнами на пол, расплывался тёмными кляксами на коже штанов.
— Ешь, Александр, не стесняйся. Бальтазар двумя пальцами оторвал от кисти виноградину, закинул в рот, потянулся за следующей.
— Откуда ты знаешь меня? — повторил я вопрос, обхватил жирными пальцами кубок и ополовинил его тремя громкими глотками.
— Жена подсказала. Она потратила вечность, чтобы найти тебя. Жаль, ты убил её.
Я замер с зажатой в зубах костью с куском окорока.
— Как убил? Когда? Почему?
В памяти замелькали картинки, словно я смотрел фильм на перемотке. Вот я в лесу — причём вижу себя со стороны — рядом женщина в обтягивающих брюках, короткой чёрной курточке, рыжие волосы рассыпались по плечам. Около неё какой-то эсэсовец со странным клеймом на лбу. Я втыкаю себе что-то в ногу и превращаюсь в оборотня.
Ррраз! Когтистая лапа сносит голову немцу. Женщина в страхе отступает назад, разворачивается, бежит прочь. Я настигаю её в два прыжка, режу, как волк овцу, и вою, закинув окровавленную морду к небу.
— Вспомнил? — Бальтазар снова улыбнулся. — Ещё вина? — Он потянулся к кувшину, но я помотал головой:
— Не надо.
Кость звонко брякнулась на блюдо. Я посмотрел на лоснящиеся перчатки, поискал, чем можно вытереть жир, не найдя ничего подходящего, воспользовался скатертью как салфеткой.
— Да ты не переживай, она сделала своё дело, довела его до конца. Признаюсь, — Бальтазар отщипнул ещё виноградину, подбросил верх и поймал её ртом, — я давно искал способ избавиться от неё. Постоянство не мой конёк, ну… ты меня понимаешь. Он подмигнул мне так, словно мы с ним были завзятые друзья.
Подо мной загромыхал стул. Я вскочил из-за стола, подхватил с пола меч и занял стойку: эспадон лезвием вниз, одна рука на эфесе, вторая на оплётке рикассо.
— Я тебе не друг, не надо мне подмигивать, — сказал я, делая несколько шагов назад. Расстояние между мной и столом увеличилось до трёх метров, можно спокойно крутить «бабочку» или изображать вертолёт, как барон Пампа из «Трудно быть богом» Стругацких.
— Жаль. Я был бы не прочь с тобой подружиться, — Бальтазар тоже встал из-за стола, пошёл в сторону, со скрежетом таща за собой топор, — хоть это и невозможно. Ведь ты останешься здесь вместо меня, а я получу долгожданную свободу.
— Интересно, как ты это себе представляешь?
Я отступил назад, хотел сделать это тихо, по-кошачьи, но грубые подошвы ботинок сопровождали каждый шаг громким стуком.
— Я заберу её, как награду в честном поединке, — продолжал он, словно не слышал меня. — Мой топор против твоего меча.
— А если выиграю я?
Украшенные затейливыми узорами лезвия топора со свистом рассекли пространство перед Бальтазаром.
— Не выйдет!
Он бросился на меня, крича что-то на странном языке.
Зал исчез. Растворился, как будто и не было его. Я оказался на поляне в дремучем лесу. Лето. Под ногами зелёная трава. В косых лучах солнца роятся мотыльки, жужжат пчёлы, птицы щебечут в кронах. Сладко пахнет мёдом.
Бальтазара нет.
Где-то с треском ломается ветка, я поворачиваюсь на звук.
— Баррра! Хой! Хой! Хой! Десять Бальтазаров с топорами в руках выбежали из леса.
Честный бой, говоришь? Хорошо. Будет тебе честный бой!
Меч ожил в моих руках, запел боевую песню, задрожал в предвкушении драки. Шелестит сталь, гудит воздух, руки наливаются силой, это клинок передаёт мне её, веками накопленную от владевших им воинов.
Первый враг выскочил на поляну в пределах досягаемости моего клинка. Перехват рукой, поворот. Н-на!