Шайер удивленно вскинул брови и посмотрел на Хейлока. Тот, поджав нижнюю
губу, несколько секунд посидел в нерешительности и в знак согласия кивнул
головой. Конечно, передать дело другому инспектору это как пощечину получить.
Но если старший инспектор Салис в очередной раз напрашивается на неприятности…
Да пусть подавится. Все равно ничего интересного не откопает. Только выставит
себя паникером, охотником за призраками.
— Ну… прямо так и разведки, — сказал полковник. — Это ты немного перегнул
палку. Разведками у нас занимается имперская безопасность.
Шайер, явно растерявшись, задумался.
— Хорошо, — наконец сказал Шайер. — Возможно, в сложившейся ситуации,
будет целесообразным передать дело более опытному инспектору. Кого собираешься
взять в помощники?
— Монлиса. На начальном этапе мы сможем справиться сами. Как только следствию потребуются дополнительные силы, я сообщу.
— Действуй, инспектор, — сказал Шайер. — Только я тебя очень прошу. Не
делай из мухи слона, как в прошлый раз, и занимайся только своим делом.
Как только станет очевидна связь с разведками земных колоний, конечно,
если это не пустые фантазии, немедленно поставить в известность имперскую
безопасность и меня лично. Со шпионами должны бороться контрразведчики.
На сегодня все. За работу господа.
В коридоре Салиса снова поджидал Хейлок. Он не сильно расстроился тем,
что Лоун сделал десять минут назад. Ему это дело жизненно важным не казалось.
И если кто-то хочет свернуть себе шею на бредовой идее — пожалуйста. Тем
приятней если этим «кто-то» будет выскочка Салис.
— Ты что, правда думаешь, что он не простой вор? — с иронией спросил Хейлок.
— Да… есть некоторые сомнения, — ответил Салис.
— Нет, ты не подумай, что я злюсь… но почему ты мне не сказал, что знаешь
его имя?
— Мне перед совещанием передали эту информацию.
— Ну что ж…, — сказал Хейлок и протянул Салису папку. — Если понадобится
помощь, я всегда рад. Тем более что немного в курсе дела.
— Обязательно, — сказал Салис и пожал протянутую руку Хейлока.
После рукопожатия Хейлок ушел, а Салис остался стоять возле окна. К нему
подошел Монлис.
— Красиво ты завернул.
— А если бы не красиво, то не видать нам этого дела как своих ушей.
— Думаешь, справимся?
— А вы что, господин инспектор, боитесь трудностей?
— Нет, но…
— И я нет. Меня они даже наоборот, только бодрят, — сказал Салис, — когда
не бесят.
— Я слышал об этом. Мне рассказывали, когда я только начинал с тобой
работать.
— Что тебе рассказывали?
— Что если Салис что-то хочет узнать, то лучше ему это рассказать сразу.
Иначе он сам все узнает.
— Точно. А для начала я хочу знать, почему не сработала сигнализация
на заводе. Давай-ка дуй в имперскую охрану и привези мне копии всех личных
дел на тех сотрудников, которые в ту ночь дежурили на «Бастионе».
Шальшок еще не успел скрыться за поворотом, как Салиса окликнул Шайер.
— Лоун. Подойди пожалуйста.
— Слушаю господин полковник.
— У тебя сию минуту срочные дела есть?
— Нет, — насторожился Салис.
— Выручай. Студент имперской академии на глазах у приятелей выпил залпом
бутылку уксуса. Ну и умер естественно. Ничего сложного в деле не будет,
любовная драма, — поспешил добавить Шайер. — Вчера он поссорился со своей
подружкой и за час до самоубийства пытался помириться.
— Так я-то здесь причем?
— Ректор звонил, говорит уже час прошел, как законникам звонили и никто
до сих пор не приехал. Выручай. Езжай, составь протокол. Там делов на
час. А потом вплотную займешься своим шпионом.
Шайер говорил спокойно, но глаза его смеялись. Особенно когда он сказал
про шпиона. Они просто хохотали. Салис сразу понял, для чего полковник
просит его это сделать. Сначала один самоубийца, затем другой, третий.
— А почему не Хейлок? Ему как раз заняться нечем.
— Он сейчас подключится к делу об убийстве сенатора. Сам знаешь из сената
каждый день звонят.
— Хорошо, я съезжу, — помолчав невесело сказал Салис.
— Спасибо, выручил. На таких как ты весь сыск держится.
Салису стоило больших трудов, чтобы не ответить. Но у него это получилось.
Полковник ушел, а инспектор поехал на место смерти влюбленного студента.
Перед академией, словно пчелиный рой, гудели студенты, на все голоса обсуждая
случившееся два с половиной часа назад несчастье. Краем уха Салис отметил,
что мнение студентов едино: Ракалос не мог этого сделать. Как понял инспектор,
Ракалос и был самоубийцей.
У дверей академии инспектора встретил возбужденный ректор и долго пыхтел,
что это безобразие. Мало того, что законники полтора часа не ехала, так
еще и врачи не сильно спешили. Салиса провели на второй этаж в медпункт.
На кушетке, накрытое белой простыней, лежало тело мертвого студента.
— Добрый день, — с порога поздоровался Салис. — Инспектор имперского
сыска Лоун Салис.
— Для кого добрый, а для кого и последний, — мрачно ответил доктор, француз
сорока лет. Его молоденькая помощница, вьетнамка, сидевшая за столиком,
взглянула на инспектора, кивнула прелестной головкой и продолжила что-то
записать.
Салис подошел к телу, приподнял простыню. Под простыней оказался очень
симпатичный фербиец. Его мертвое лицо сильно потемнело, а губы, как показалось
инспектору, были тронуты легкой улыбкой. Увиденная картина несколько озадачила
Салиса.
— Вы уже знаете причину смерти?
— На девяносто девять процентов, — ответил француз. — Причина заключается
в бутылке девяти процентного уксуса. Он осушил ее залпом на глазах у товарищей.
Но точное заключение даст только вскрытие.
— Насколько я понимаю, — продолжил инспектор, — уксус штука не очень
вкусная и просто так, из горлышка, его не выпьешь. Посмотрите на его лицо.
Оно не искажено ужасной болью, а скорее наоборот, на нем печать блаженства.
— Хм, из горлышка, — усмехнулся француз. — Вы и глотка не сможете сделать.
А для организма Фербийца особенно опасно… пятьдесят граммов девяти процентного
уксуса в течении часа способны парализовать нервную систему.
— Значит я прав.
— Вот эта бутылка, — быстро заговорил ректор. — Я ее сразу изъял. Я спрашивал,
ее никто не трогал.
— Вы правильно поступили, — поблагодарил ректора за рвение старший инспектор,
лениво проверяя карманы трупа.
В карманах оказались ключи от квартиры, четырнадцать альверов монетами,
носовой платок, записная книжка и карточка студента. Салис бегло просмотрел
записную книжку и положил ее в пластиковый пакет вместе с другими личными
вещами Ракалоса.
— Я хотел бы побеседовать с его товарищами, — сказал инспектор. — С теми,
кто были свидетелями отчаянного поступка.
— Да-да. Конечно, — ответил ректор. — Они сидят в моем кабинете. Сразу
же, как только тело перенесли в медпункт, я отвел их к себе и запер. Пойдемте.
Салис пошел следом за ректором.
— Мы забираем тело? — спросил доктор.
— Забирайте, — от дверей ответил Салис.
Кабинет ректора находился на третьем этаже. Как только его хозяин распахнул
дверь, шестеро студентов и одна студентка, все фербийцы, поднялись со
стульев. Ректор представил инспектора и тут же вышел. Салис прошел к столу,
сел на его край. Взгляды студентов были полны растерянности. По всему
было видно, что они в шоке от случившегося. Инспектор еще раз вспомнил
разговоры, услышанные у входа в академию.
— Я понимаю, какие чувства вас сейчас переполняют, — начал Салис, — и,
тем не менее, должен задать несколько вопросов. Ракалос сказал, что-нибудь,
перед тем как выпить уксус или кто-нибудь из вас знает причину его поступка.
— Это я причина, — ответила фербийка.
— Неразделенная любовь, — сказал Салис.
Фербийка разрыдалась. Один из студентов, тот что был выше всех ростом,
подошел к столу ректора, взял стакан, налил в него воды и передал подружке.
Та, всхлипывая, попыталась сделать глоток, но это получалось с трудом.
— То-то и дело что разделенная, — сказал высокий. — У них с первого курса