Секундой позже, на границе Франции и Швейцарии, возник миниатюрный кружок ярко-фиолетового цвета. Сконцентрировав на нем внимание, обнаружил, что он вращается в направлении, противоположном большему кольцу. Какое-то время два этих кольца вращались независимо друг от друга. Потом от большего к меньшему протянулась тонкая светящаяся нить. Меньшее кольцо стало замедлять свое вращение и плавно менять цвет на синий, потом –на голубой, зеленый и желтый. Картинка сменилась и перенесла меня в зал Центра управления БАКом. Снова перед моим взором предстали седой и молодой ученые. Я без труда узнал в них Андре и его шефа. Теперь они уже не спорили и находились на расстоянии 6-7 метров друг от друга. Профессор с перекошенным от страха и удивления лицом, выпученными, безумными глазами уставился в огромный экран, на котором в хаотичной пляске прыгали, ежесекундно меняясь, показатели основных параметров его эксперимента. Андре неподвижно стоял к нему спиной, рядом с округлой стеной ускорителя, положив на нее обе свои ладони. Я сразу же заметил исходящее от него свечение, окружающее тело со всех сторон, на уровне груди превращающееся в горизонтальный поток. Этот поток, струясь параллельно его вытянутым рукам, также упирался в стену трубы ускорителя, и как я догадался, беспрепятственно проникал внутрь. Увлекаемое этим потоком, мое собственное зрение (сознание) тоже беспрепятственно преодолело стену трубы и мгновенно проникло внутрь ее.
Первое впечатление от увиденного сразу же вызвало образную аналогию с Кольцевой линией московского метрополитена. Когда стремительно проносишься в вагоне поезда по ее слабо освещенным туннелям и наблюдаешь за окном километры электрических кабелей и проводов на их стенах. С одной лишь разницей - в коллайдере, вместо рельсов и поезда, находилась вторая, внутренняя труба меньшего диаметра. Именно в ней и размещалась основная часть этих проводов. Они были идеально ровными, черного и фиолетового цвета, и словно висели в пространстве без всякого видимого крепления. Совершив параллельно с ними несколько полных кругов по всей 27-километровой длине трубы, я понял, что это и есть разгоняемые магнитным полем потоки протонов. В нескольких местах (по аналогии со станциями метрополитена) обе трубы превращались в объемные помещения, по своим полуфантастическим конструкциям и плотности напичканной в них аппаратуры напоминающие мощные генераторы или реакторы.
Неизвестно откуда звучавший чужой голос, словно гид на выставке, объяснял мне название и назначение всех заинтересовавших меня блоков: протонный суперсинхротрон, позволяющий получить самую большую скорость потока; основные и вспомогательные детекторы частиц; сверхпроводящие магниты в количестве более полутора тысяч, работающие при температуре – 271 градус по Цельсию…Потом в трубе появились встречные потоки и в зоне нахождения детекторов сразу же засветился фейерверк сталкивающихся протонов, с брызгами разлетающихся во все стороны более мелких элементарных частиц: нуклонов, мезонов, глюонов, кварков, и прочих. В некоторых местах на мгновения появлялись сгустки плазмы и тороидальные вихри. Этот салют, быстро увеличивая свою яркость и интенсивность, настолько захватил все мое внимание, что я не сразу заметил странную перемену в траектории отдельных его частиц. Некоторые осколки, не долетая до принимающих экранов детекторов, стали резко замедлять свой стремительный полет, на мгновение замирать на месте, а затем, с огромным ускорением возвращаться назад, в породившую их точку столкновения встречных протонов. В этой точке яркие светящие осколки бесследно исчезали. А сами точки из невидимых участков пространства быстро вырастали в хорошо заметные темные пятна.