Не менее жалко и подавлено выглядел и Реваз. С заметным усилием преодолевая два отмеренных ему шага вперед, он ссутулился, слегка согнул ноги в коленях и как бы уменьшился ростом. Остановившись в полуметре, покорно опустил голову. Вспомнив рассказ племянника о его службе на Кавказе, описанные им необычные метаморфозы в поведении пастушьей овчарки и горного волка, мое взволнованное воображение допускало, что и он сейчас опустится на четвереньки и завиляет тем местом, от которого у всех предков человека начинался хвост. Словно предотвращая такую ретроградную инволюцию, Михаил тем же самым неестественно-гипнотическим тоном приказал Ревазу поднять голову и смотреть ему в глаза:
- Я не собираюсь тебя убивать. По крайней мере, сейчас. Назови мне московский адрес Гоги и номер его мобильного телефона.
- У него несколько квартир в Москве и несколько мобильников. Я наизусть не помню, все есть в записной книжке!
- Доставай и диктуй, я все запомню.
После того, как кавказец послушно исполнил это указание, племянник задал ему еще несколько вопросов по иерархии их ОПГ, роли Дмитрия в ней, претендентах на квартиру Галины. Заканчивая допрос, несколько смягчившимся голосом, не столько приказал, сколько порекомендовал: «Забудь о нашей встрече! Ты выходил в туалет! Ни меня, ни Дмитрия ты сегодня не видел!». Реваз возвращался в зал с таким самым жалким и потерянным видом, как и его бойцы.
Наверное, правы психологи, утверждающие, что наиболее распространенная причина радости- это быстро пережитый страх. У меня еще не улетучилась печаль по поводу смерти Галины, горечь потери квартиры, леденящее чувство опасности противостояния с «черными риэлторами», но буквально через секунду после того, как Реваз растворился в толпе завсегдатаев пивнушки, растворились и все мои страхи! Застрявшие в мозгу последние слова Михаила, направили мой взгляд в сторону туалетных комнат. Несколько нетрезвых пивоманок, из последних сил сдерживая неизбежный эффект безмерного потребления этого коварного напитка, грязно ругались и отчаянно колотили кулаками в запертую изнутри дверь. Под этот отвлекающий гвалт, борясь с неожиданным приступом смеха, мы легко и быстро покинули это злополучное заведение.
Вместе с кислородом морозного воздуха, в сознание медленно возвращалась суровая действительность. Снова сзади замаячили две опостылые фигуры сторожей-охранников. Снова вспомнилась ненавистная прослушка в квартире. Вместе с чувством раздражения и усталости, всплывало чувство голода и стыдливое сожаление по поводу отсутствия нормальных продуктов в моей холостяцкой квартире. В очередной раз на долю секунды опережая мои ненужные оправдания, Михаил заговорил первым: «Я завтра уезжаю. Нужно многое тебе рассказать. У меня есть план и предложение. Заодно успокоим и дадим отдохнуть нашим опекунам!»
Полупустым троллейбусом доехали до железнодорожного вокзала. Купили один плацкартный билет до Питера с отправлением в 10 часов утра. Пешим ходом дошли до приличной гостиницы с рестораном, работающим чуть ли не до самого утра. Все эти наши демонстративные действия, по мнению Михаила, должны были успокоить и расслабить не только уже порядком надоевший «хвост», но и их руководство «на самом верху». А нам - обеспечить долгожданные часы спокойного и приватного общения.