Растерянно я переводила взгляд с Алана на окно. Снова, снова и снова… Мне не верилось, что происходящее было реальным. Все просто не могло быть так плохо.
— Да ты гребанный психопат! — прокричала я ему в лицо, ударив кулаком в грудь. Ничего! Он даже не шелохнулся. От бессилия из глаз хлынули слезы, а руки предательски задрожали. — Ты совершенно точно ненормальный! Что, по-твоему, мне сейчас делать?!
— У тебя есть выбор, сладенькая: мой пиджак и моя рубашка, — на полном серьезе предложил он, сложив руки на груди. — И ничья другая. Ясно?
Присев на корточки, я зарыла лицо в руки, совершенно не понимая последующий ход событий. Теперь я искренне жалела, что отослала Макса. Возможно, он бы помог мне и сейчас. Но его не было, а решение в голову не приходило.
— Я жду, — требовательно рыкнул мужчина, которого явно бесила моя непокорность. Но я могла ответить ему в этот момент только:
— Пошел ты нахрен, придурок! Будь проклят тот день, когда я тебя встретила!
Я не видела Алана, но слышала. Сперва он молчал, а затем послышались шаги. Когда я поняла, что они удаляются, резко вскочила на ноги, но увидела только момент его выхода. Затем щелкнул замок.
Перерыв между третьей и четвертой парой был коротким. Около десяти минут. Я очнулась лишь тогда, когда прозвенел звонок. Голова была пустая, словно чистый лист. Внутри по венам разливалось жуткое опустошение. Оно буквально сводило с ума!
— Что же делать… Что же делать… — вышагивая по аудитории и меряя шагами комнату, я хотела придумать нестандартное решение проблемы. Не должно же быть все настолько патово!
Осторожно подойдя к двери в который раз, я не смело дернула ее. В который раз, чтоб ее, она оказалась закрытой! Вуз наш был большой. Пять этажей. Почему-то исторически сложилось так, что пятый использовался крайне редко. По сути, он всегда был пуст. Именно там я сейчас и находилась. А это значило, что заметят меня тут нескоро.
— Даже не знаю, что хуже, — пробормотала я сама себе, истерически рассмеявшись. — То, что он закрыл дверь, или если бы оставил ее открытой…
Телефон все еще лежал в сумке. Технически я могла позвонить кому угодно с просьбой о срочной помощи. Но… кому? Мама никогда не была тем человеком, на которого можно положиться. Друзей нет, парня тоже. И множество, хреново туча, завистников!
Я упала на край парты, обняв себя руками. Стало зябко, а на щеках появились слезы. Не помню, когда плакала последний раз, когда позволяла себе быть слабой. Всегда была палочкой-выручалочкой, могла всё, спасала всех… Лучшая ученица, идеальный вид, подтянутая фигура… Для меня нет ничего не возможного! И… что? Кому это нужно, если ты один в этом мире? Если ты сидишь в аудитории и нет ни души, способной прийти на помощь.
В памяти всплыла Маша. Она нравилась мне своей честностью и прямолинейностью. Она всегда относилась к людям либо хорошо, либо никак. Но что-то мне подсказывало, что с ее тремя работами, проблемным мужем и ухажером Вяземским ей не до меня.
Внезапно послышался какой-то свист. Сперва я приняла его за пение птиц, но уж слишком оно было мелодичное. Утерев нос и осторожно подойдя к окну, выглянула наружу. Взгляду открылся внутренний дворик вуза, где студенты отдыхали между парами. Сейчас он был наполовину пуст.
— Ты ослепла? — недовольно пробурчал знакомый голос, заставивший резко опустить голову вниз. Там стоял Макс, держа в руках мою юбку и свою мастерку, которую подобрал там же. — Ты совсем охренела? Знаешь, сколько она стоит? Последняя коллекция «Луи», между прочим! И раз ты тут разбрасываешься вещами, будь добра… — парень явно был зол на меня, лицо его было багровым. А затем он просто замолчал, выдохнул и спокойно протянул: — Чего ты ревешь? Что опять, блондиночка?
Утерев руками щеки, я поняла, что слезы по ним катятся градом. Я не могла остановиться! Будто бочка терпения внутри меня наконец лопнула, освобождая наружу весь негатив. Как оказалось, его было слишком много…
— Да просто… — я была не настолько наглым человеком, чтобы просить помощи Макса после того, как сама же и вытурила его из кабинета. Так что, натянув вымученную улыбку, протянула: — Забей.
Но он уже меня не слышал. Прищурив голубые глаза, Соколов провел пальцами по светлой шевелюре, будто принимая какое-то важное решение. Коварно улыбнувшись, он подошел к зданию, заставляя буквально вывалиться из окна. То, что это был последний этаж, спасало от позора — моего неглиже видно не было.