— Профессор Жупанский. Галинки Жупанской отец. Помнишь, она выступала в вашем клубе на концерте?
— Такая развалина? — громко удивилась Фекла.
— Тсс!
Станислав Владимирович вздрогнул от оскорбительного слова. «Развалина!..» Неужели он выглядит так уж безнадежно?
Напротив университета — большой цветник. Станислав Владимирович никогда не был равнодушен к цветам. Не мог пройти мимо цветника и теперь. Может, хоть цветы успокоят, и он забудет обиду, нанесенную грубой деревенской девкой.
Осень еще не наложила своего отпечатка на красоту клумб. Постоял возле астр, подошел к портрету Ивана Франко из живых цветов и трав. Несколько минут восторженно смотрел на произведение садовника. Сколько ни смотришь на портрет, а насмотреться не можешь. Поразительное сходство. Прекрасно передана гордая осанка, задумчивые глаза.
Жупанский вздохнул, вспомнив свою встречу с великим писателем-просветителем. Он попросил Франко высказать мнение о своей первой статье, помещенной в научном вестнике общества имени Шевченко. Иван Яковлевич прочел и молча возвратил статью.
— Как вы ее оцениваете? — Ему очень хотелось услышать слово похвалы.
Франко окинул его усталым взглядом поблекших голубых глаз, снова промолчал.
— Вам не нравится? — настойчиво допытывался он.
— Статья написана осведомленным человеком, — последовал сдержанный ответ. — В ней есть все необходимое для научной работы. Нет только глубокого чувства к мужику. — Подумал немного и добавил: — Чтобы писать о народе, его чаяниях, необходимо прежде всего любить народ, любить всеми силами души...
Это была первая и последняя беседа с Каменяром[8]. Не очень приятная беседа.
Жупанский почувствовал недовольство собой. Стало стыдно, что не смог тогда оценить совет великого просветителя. Отошел от портрета Ивана Франко, поник головой, шел не торопясь и думал: «Чтобы писать об истории народа, надо любить народ...» А разве я не люблю? Разве я не живу для народа, для его прогресса? А мой труд?»
Стало больно, тягостно. Упасть бы вот здесь на траву, заплакать навзрыд. Или, может, лучше пойти на кладбище, посидеть возле фамильного склепа? Но сначала он должен поговорить с проректором...
В таком подавленном состоянии вошел в приемную. Молоденькая девушка, которую в университете все звали просто Марисей, сказала, что проректор уже спрашивал о нем.
— Да, да, я малость опоздал, — засуетился Станислав Владимирович. — Не думал, право, опоздать и опоздал.
Марися взяла из его рук шляпу, помогла повесить новенький макинтош, который ему купила дочь.
— Премного вам благодарен! — почтительно поклонился профессор. — Вы так внимательны, что хочется поцеловать вам руку, хотя для такого старика, как я, это верх неприличия.
Марися засмеялась, побежала сказать о его приходе проректору. Через минуту возвратилась, пригласила профессора в кабинет. Станислав Владимирович уверенно взялся за ручку двери. Но стоило ему переступить порог, как нерешительность снова охватила его.
Проректор разговаривал с кем-то по телефону. Он не вышел из-за стола, не подал руки, не усадил Станислава Владимировича в кресло напротив себя, как это делал всегда, а лишь жестом указал, где сесть.
Жупанский ждал, пока проректор закончит беседу, заговорит с ним. Ждал и подыскивал доводы для оправдания своей медлительности в научных делах.
«Болен. Сердце не разрешает напряженно работать. Едва хватает сил на чтение лекций, на текущую работу... Нет, не то. Академик Духний тоже болен и значительно старше меня, а успевает всюду: кафедру ведет, лекции читает, только в этом году издал две книги, в газетах и журналах статьи печатает...»
Тем временем проректор положил телефонную трубку, вышел из-за стола, молча пожал вставшему со стула Жупанскому руку, снова пригласил садиться, развернул какую-то папку, поинтересовался здоровьем.
— Плохое.
— Плохое? — переспросил проректор не то сочувственно, не то удивленно. — Может, вам следует подлечиться, Станислав Владимирович? — И лицо проректора с длинным, чуточку заостренным носом подалось вперед.
Жупанский вопросительно уставился глазами на проректора, вызывающе молчал.
— Если надо, так надо, — продолжал проректор. — Вы, пожалуйста, не стесняйтесь.
— А как же кафедра? — вырвался похожий на стон вопрос.
Проректор немного подумал, соединил в замок пальцы рук и, не сводя с профессора внимательного взгляда, проговорил:
— На время отсутствия вас заменит доцент Линчук — ваш ученик. Я думаю, он вполне справится... Главное — здоровье, Станислав Владимирович. Вам лучше знать, что здоровье — тот же талант. Без здоровья нет науки, будь хоть семи пядей во лбу. Так ведь?