Я вижу, как Эраст наносит удар и отбрасывает Сервию. Вижу, как отряд космодесанта поднимает болт-пистолеты, чтобы прикончить её.
— Нет! — кричу я и поднимаю дрожащую руку. — Она нужна живой!
Эраст замирает. Он переводит взгляд на меня и на дрожащую груду жира, когда-то бывшую адъютантом губернатора. Кранах подходит ближе, собираясь вырвать сердце из зачумленной груди. Остальные боевые братья не опускают оружия. Сейчас они её убьют.
— Стоп! — приказывает капеллан, и весь отряд подчиняется. Сервия сжимается в комок, покалеченная, но живая.
— Ей нельзя позволить… — пытается протестовать Кранах, но Эраст не дает ему договорить и кивает в моем направлении.
Я пытаюсь остаться в сознании, но понимаю, что потерплю неудачу. Они смотрят на меня, с трудом сдерживая ярость. Космодесантники хотят убить эту тварь. Они живут ради этого.
— Нужна живой, — с трудом произношу я, стоя на коленях в луже крови.
Кранах переводит взгляд на капеллана.
— У неё крозиус, сержант, — говорит Эраст.
И это последнее, что я помню.
Некоторое время Тур молчит.
— Когда они принесли тебя сюда?.. — начинает он.
— Я этого не помню.
Инквизитор задумчиво кивает.
— Они не всё мне рассказали.
— Думаю, что они любят рассказывать о своих битвах, — говорю я.
— Да, наверное, так и есть.
Он с трудом подбирает слова. Я не могу понять, доволен Тур или разочарован. Ему всегда легко давались обвинения — такая уж работа, — а вот с похвалой было сложнее.
— Похоже, что ты всё-таки хорошо поработала, — наконец произносит он. — Цель на «Леопаксе», и скоро я с ней побеседую. И тогда она пожалеет, что осталась в живых. Я не в настроении для снисходительности.
Интересно, а Тур вообще бывает в ином настроении? Я улыбнулась бы, но боль всё ещё слишком сильна.
— И ты идешь на поправку? — неловко спрашивает он.
— Да, мой господин.
Он снова кивает.
— Тренировки с оружием, — говорит он. — Когда всё закончится, тебе придется ими заняться. Похоже, я просмотрел этот момент.
Я ничего не отвечаю. Не думаю, что в этом будет необходимость, но инквизитору об этом знать не следует.
Не поймите меня неправильно, я всё так же предана своему господину. Он во многих отношениях великий человек, и я жажду у него учиться. Однажды в будущем мне хотелось бы стать столь же верной слугой Терры, как он, и обладать хотя бы вполовину такой же внушительной репутацией. Я не могу представить никого, столь же верного делу Трона. И не могу представить, как бы я служила кому-то другому.
Но я многому научилась на Форфоде, и некоторые уроки ещё впереди.
— Как пожелаете, мой господин, — говорю я, надеясь, что он скоро уйдёт.
На окончательное подавление восстания уходит ещё три недели. Имперские Кулаки приняли решение задержаться на Форфоде дольше, чем изначально собирались, когда масштабы скверны стали понятны. Многие шпили уничтожены полностью, а миллионы выживших погрузили на огромные космические транспортники, чтобы предать смерти или лишить памяти. По прогнозам стратегов, понадобятся многие месяцы на зачистку планеты, а Министоруму придется десятилетиями следить за положением дел. Но всё же Форфода осталась за нами, а её кузни и мануфакторумы готовы и дальше работать на благо Империума Человечества.
И меня удовлетворяет такой результат.
Я возвращаюсь к обязанностям сразу, как срастаются кости. Тур больше не навещает меня — у него и без того хватает забот. От Юкса я узнаю, что сведения, полученные от Сервии, оказались бесценными при захвате промышленных областей к северу от шпилей, и эти новости греют мою душу.
Почти перед самым отлётом ко мне приходит гость. У него тоже мало свободного времени, поэтому его визит — большая честь для меня. Войдя в тренировочную залу командного центра на Драваганде, Эраст кажется мне ещё массивнее, чем раньше. На броне появились новые царапины, а на угловатом лице — ещё один шрам. Но каждое его движение наполнено прежней яростной энергией.
— Дознаватель, — кланяется он, — я хотел прибыть раньше, но наше присутствие требовалось в других местах.
— Я рада вас видеть, капеллан.
Только вернув поклон, я замечаю, что он принёс с собой силовую булаву — крозиус. Но теперь она стала меньше, словно её обрезали. Я нервничаю при мысли, что сама могла её повредить: мне известно, с каким почтением бойцы Адептус Астартес относятся к оружию.
— Вот Серебряный, — произносит Эраст, поднимая тяжёлую булаву, будто перышко. — Он служил нашему ордену тысячу лет. Если посторонний возьмёт или даже коснётся его, каждый из моих братьев обрушит на врага свой гнев.