- Аналоги у тебя есть?
Это, значит, было ли нечто подобное в древние времена, хотя бы при царе Горохе.
- Есть, - говорю, - похоже было в двадцать шестом году и немного в сороковом.
Варткес вылил в стакан что там в бутылке оставалось, выпил, не залпом, а осторожно, маленькими глотками. Что-то он в это время обдумывал. Поставил стакан.
- Хорошо, Мартыныч, давай все с начала. На колу мочало - начинай сначала.
"Что мужчине нужна подруга - это тебе не понять".
Опять Киплинга вспомнил. К слову пришлось. Да неинтересно вам знать, как и почему такое с погодой происходит. Мои выкладки объяснят разве что узкому специалисту, да и то не всякому. Ибо доказать в нашем деле можно только очевидные вещи. И то через два с половиной месяца эта очевидность боком выходит. Кухню погоды варит капризная старуха. В маразм впадает, любого фортеля от нее ждешь. И как все бабушки, всегда, сволочь, говорит надвое.
А выкладки, между прочим, все сначала посмотреть, - работа часа на четыре. Уборщица два раза в комнату заглядывала и бормотала что-то для нас нелестное. Ее можно понять. Уборщице лишние хлопоты. А она тоже ни в чем не виновата.
Никто ни в чем не виноват.
Виноваты мы сами. А разве не так? Откуда ты тепло взял, Мартынов, в конце ноября?
- Так вот, старче, - сказал Кероспян, когда было уже десять вечера и, естественно, я не только в больницу к Наташке не успел (решила небось, что к бабам пошел), но и дочь моя спать голодной легла (лентяйка она, никогда себе ничего не разогреет, или телевизор еще смотрит и некому ее за уши оттянуть). - Так вот, старче, - сказал Кероспян, - ничего ты мне не доказал. Откуда тепло в конце ноября?
- А что в нашем деле можно доказать? У нас бы тогда стопроцентный прогноз был.
- Ты мне хвост не крути, - сказал Кероспян и достал таблетку, но не было воды запить.
- Циклоны, пойдут циклоны со Средиземного моря. Все ясно.
- Ясно! - Он чуть не заревел. - Почему же они раньше не пойдут?
- Раньше будут ветры с Атлантики и с Севера.
- А Средиземное море останется теплым, да? Оно у тебя странное, море, ручное, да? Спрячет тепло, переждет холода, а потом пустит циклоны, да не на Францию и Испанию, как обычно.
- Туда придет холод с Атлантики.
- Вот-вот, сговорился с морем, такое оно хитрое и послушное, что обойдет теплом капиталистические страны и нам подарочек пришлет на Украину.
- Шутить изволите, Варткес.
- Это ты шутишь. Повеселиться захотел. Ничего ты мне не смог доказать.
- Но у меня интуиция...
И тут Кероспян замолк, с минуту грустно на меня смотрел, а потом тихо так, интеллигентно говорит:
- Катись ты в задницу со своей интуицией.
7
Я лег, кувыркался некоторое время, потом понял: бесполезно, все равно не засну. Накинул пиджак, пошел на кухню, включил свет. Принес бумаги, и чертил каких-то чертей, и сам с собой тихо разговаривал. Это была даже не работа, а допрос с пристрастием. Прав Варткес, абсолютно непонятно, почему я даю тепло на конец ноября. Циклон Циклонович Циклонов. Откуда? От верблюда. Ах, циклончики, мои циклончики, вы надели да панталончики. Циклончик миленький, такой хорошенький, пошел по улице гулять, его поймали, арестовали, велели паспорт показать.
А паспорта нет.
"Нету, нету", как говорила официантка-эстонка. И все.
Может, я это просто придумал? Усталость, нервное напряжение, галлюцинации. Бывает.
Интуиция? Варткес указал точный адрес, куда мне с ней идти.
И все-таки должен человек хоть раз в жизни себе поверить. Стоять на своем, и точка.
"Да будет свет", - сказал Господь Бог.
"Да будет тепло в конце ноября", - сказал его заместитель Мартынов.
И потом я стал думать вообще про жизнь: вот, дескать, Алена, дочь моя, не такая уж дура, разогрела себе котлеты (диетические - 13 коп. в кулинарии, вчера покупал) и все-таки проявила силу воли, отказалась смотреть передачу "Химию - на поля", сама легла. Так мы и живем. Без Наташи. А ребенку нужна мать. "Мать моя в больнице". Второй месяц. А вдруг она не выйдет? Случается и такое.
Нет.
Только не про это.
Циклончики, мои циклончики. Циклон Циклонович Циклонов верхом скакал на кобыле.
Я поставил чайник на плиту и принес из комнаты фотографию Алены.
Забыл, как дочь выглядит.
Как и все дети, фотографируясь, она смотрела прямо в объектив. Теперь, с фотографии, она строго глядит на меня. Глупая девочка с серьезной рожицей. Сейчас, конечно, я ей нужен. Хожу в магазины, готовлю жратву, слежу за уроками. Пока. А лет через шесть-восемь ей будет не до меня. Новое поколение. Свои проблемы. Подруги, девочки, а потом и мальчики. Придется мне дежурить вечерами с палкой в подъезде. Ждать, когда Алена заявится. Я буду тогда "предком", а "предки" вечно мешают. Потом она влюбится в какого-нибудь охламона. Господи, прошу тебя как сослуживца, ну хоть по блату, не дай, Господи, ей Иркину судьбу!
Я выключил чайник. Очень хотелось пить.
НОВЕЛЛА О МОЛОДОМ ЖУЛЬМАНЕ
(а попросту - о жулике)
Как в песне поется, так, наверно, и было:
Течет, течет реченька да по песочечку,
Золотишко моет
Молодой жульман, эх, да удалой жульман
Начальничка молит:
- Ты начальничек, всем начальничкам
начальничек...
и я представляю его, много у меня было начальников, но этот особый выдался - всем начальничкам начальничек, крутой, жестокий, насквозь видит, как-нибудь и о нем расскажу.
Отпусти, эх, отпусти на волю,
Знать, соскучилась, а может, скурвилась
На свободе дроля...
и ведь на коленях жульман стоял. Гордый, а стоял. Скрутило. Вот так в грязь бросился на колени, а кругом люди, а он стоит и молит. Что касается начальника, то тот усмехнулся, посуровел, глянул проницательным оком:
- Отпустил бы тебя на волю я,
Да воровать, ох, воровать ты будешь.
А ты напейся воды, воды холодненькой
Про любовь забудешь.
Вот так и отрубил. Это же ни одному поэту в мире не придумать! Так только начальник может сказать: "Напейся воды холодной - про любовь забудешь".
И хотя поет ее сейчас на магнитофонах модный певец, и хорошо поет, но я уверен, что песня народная, подслушанная.
Я впервые ее узнал от двух мужиков, с шеями в три обхвата, и плечища у них были такие, что, когда ребята вставали, я вздрагивал и к стенке прижимался: заденут ненароком, потом никакой конструктор не соберет. И везли они полные сетки бутылок пива, и пели они, конечно, перевирая мотив (потом-то я услыхал правильный), и у них выходило "не про любовь забудешь", а "забудешь про любовь". И, клянусь, никто, даже самая близорукая учительница не смогла бы в них найти хоть намека на интеллигентность, так что магнитофонов они не слушали и песни по радио не разучивали - это точно. Значит, выучили они этот текстик где-то у себя, на золотых приисках.
Давно это было. Я летел тогда на грузовом самолете из Магадана в Певек.
8
Понимаете, необычная у нас система. Ну с Кероспяном я могу поспорить. Пошлет он меня подальше, но все-таки доложит: дескать, есть такое особое мнение клинического идиота. А со Стариком, профессором, начальником лаборатории, мне уже спорить нельзя.
Но ведь дальше прогноз смотрят наши светила. Для них я вообще нуль, они не только со мной говорить не захотят, они часто друг с другом не разговаривают. А потом прогноз утверждают в главке. Туда меня на порог не пускают. И, наконец, прогноз ложится на стол зампреда Совета Министров. Он, конечно, о моем существовании не догадывается.
Значит, по идее, сидеть мне тихо и не чирикать? Все равно не услышат?
Так нет. Если я продолжаю настаивать на своем особом мнении, никуда от меня не денешься. А вдруг? Вдруг хоть на одну десятую процента я прав? Редкое стабильное потепление может привести к опасным явлениям. К примеру, посеют озимые как обычно, а в конце ноября они дадут бурные всходы растения, что с них взять, не понимают, что тепло ненадолго. Затем ударят морозы. Это, кстати, часто бывает. А снежного покрова не будет. Не успеет снег выпасть, и все. Что тогда? Погибнут посевы, погибнет урожай на половине Европейской части Союза. Кто же свою голову решится подставить под такое дело?