А на следующий день было воскресенье. Мы решили провести его дома. Просто побездельничать в тиши и покое. Поздно встали, лениво совершили утренние процедуры, не торопясь позавтракали. Голова сегодня у меня почти не болела, осталось лишь легкое эхо боли. Да и на душе было много легче. Я включил телевизор и развалился в кресле. В другом кресле устроилась Полина, она слушала аудиокнигу на плеере. И вот когда мы с головой погрузились в бездельное умиротворение, зазвонил мой мобильник. Почему-то я был уверен, что это Алевтина. У меня возникла малодушная мысль – проигнорировать звонок, не брать трубку. Полина ничего не слышала, в ушах у нее были наушники. Но телефон все звонил и звонил. Не «Колокола», но и этот пустенький, веселенький мотив, который доносился из прихожей, означал, что произошло нечто важное, нечто такое, от чего не отвертишься, и нашему умиротворенному покою пришел конец. Проклиная все на свете, я поднялся и потащился в прихожую.
– Стас! – испуганным шепотом закричала Алевтина. Конечно, это была она! Меня передернуло. – Стас! – повторила она, и головная боль вернулась. – Кто-то пытается открыть замок. А до этого были телефонные звонки. Несколько раз. На городской телефон. Звонили и молчали. Мне страшно. Я не знаю, что делать.
– Звони в полицию. Я сейчас приеду.
К Алевтининому дому я подъехал раньше полиции – они не знали, что на дороге в этом месте пробка, а я из предсказания Полины знал и поехал в объезд. Выскочил из машины, взлетел на ее этаж. На площадке никого не оказалось. Неужели опоздал и убийца уже проник в квартиру? Толкнул дверь – она была закрыта. Прислушался – все тихо. Тут возможны два варианта: либо убийцу спугнули соседи, либо он внутри. Ну и как это проверить? Позвонить в дверь? Но если он там, это может спровоцировать его на активные действия.
Я вспомнил, что у меня есть электронная отмычка Бориса. Как хорошо, что я догадался захватить сумку. Достав отмычку, я наклонился к замку. Замочная скважина была сильно исцарапана, на ободке замка виднелись следы крови. Видно, убийца поранил руку, когда пытался открыть дверь, действуя каким-то грубым орудием. Аккуратно, стараясь ни к чему не прикасаться, чтобы не уничтожить следы, я вставил отмычку. Немного покапризничав из-за нарушенной целостности замка, она сработала. Приоткрыл дверь, прислушался – тишина. Мертвая тишина, подумалось мне, но я отогнал пессимистические мысли. Осторожно ступая, стараясь двигаться как можно тише, прошел по коридору и заглянул в первую комнату – никого, потом во вторую, в третью, прошел на кухню, открыл дверь ванной, резким движением отдернул занавеску… Ванная навела на какие-то смутные воспоминания: когда-то, совсем недавно, я вот так же, боясь обнаружить мертвое тело, дергал занавеску. Но прояснять воспоминания не стал: слава богу, мертвой Алевтины там не оказалось. Впрочем, как и живой.
Алевтина обнаружилась в лоджии. Она сидела на корточках, скрючившись, между встроенным шкафом и плетеным креслом. Она явно спряталась здесь от того, кто пытался проникнуть к ней в квартиру. Перепугана была насмерть. И когда я открыл дверь лоджии, придушенно вскрикнула, подумав, вероятно, что это убийца.
– Аля! – позвал ее. – Это я. Выходи. Все хорошо.
Потом была мучительно неловкая сцена: Алевтина рыдала от пережитого ужаса, я ее утешал, – которую, к счастью, прервал приезд полиции.
По странному, но удачному стечению обстоятельств приехала та же группа, которая была в ту ночь, когда на Алевтину совершили нападение в подъезде. Я рассказал, что произошло, показал следы крови на замке. Вызвали эксперта. Конца процедуры дожидаться не стал и, оставив Алевтину в надежных руках наших доблестных органов, уехал домой.
А вечером мне позвонил Битов. Арестовали Бориса.
Оснований для задержания было предостаточно. Образцы волос, привезенные мною в лабораторию, совпали с найденными на рукаве рубашки. Анализ проводился частным образом, потому что я не обладал никакими полномочиями, но почему-то в дальнейшем стал проходить как официальный. Кровь на замке была той же группы (третья, отрицательная), что у Стотланда. Выяснилось, какая у него группа крови, очень быстро: следователь позвонил в психиатрическую больницу, где Борис был постоянным клиентом. Но решающим фактором стала связка ключей Сотникова, найденная в квартире Бориса. Ключи пропали в ночь убийства. Отчасти из-за их пропажи я и провел ту ночь в КПЗ. Дверь кабинета Сотникова была закрыта, я проник туда при помощи отмычки, но, конечно, оперативникам, которые выехали на место убийства, в этом не признался, сказал, что кабинет был открыт. Его закрыл убийца, а ключи унес с собой. Но вместо того, чтобы выбросить, избавиться от такой важной улики, как поступил бы любой здравомыслящий преступник, спрятал в зимний ботинок. В связке оказался не только ключ от кабинета, но и от квартиры, от машины и даже от почтового ящика. Опознала связку Алевтина.