Выскочили из сада — и сразу полетели в Сунжу. Несколько секунд полета и экипажи БМП увидели в триплексы плеск мутной волны.
БМП машина плавучая. Но ее надо специально готовить. Способности этих БМП хватило на то чтобы не утонуть сразу. Все успели выскочить и вплавь добраться до другого берега. Кто-то из солдат забыл в машине автомат. Сергей спросил: — Где оружие?
— В десанте осталось.
Машина уже уходила под воду.
— Ныряй бля, и достань оружие! А то я тебя сам укакошу.
Солдат нырнул (это в декабре! В бушлате!) достал автомат и поплыл за остальными к берегу.
На их счастье, плутать им пришлось недолго. Навстречу попались подразделения волгоградцев, под командованием генерала Рохлина. Им дали сухую одежду, патронов, накормили и даже отдали БМП взамен утопленных. Честно сказать, дальше я уже помню сбивчиво, что рассказывал Сергей.
Они снова пошли в Грозный вместе с рохлинцами. Опять попали в окружение. Сергей работал снайпером. Потом история с БМП и окружением повторилась точь-в-точь, словно судьба играючи прокрутила полюбившийся ролик. Опять прорыв. Команды в эфире — только матом. Те же сады, знакомый полет и купание в Сунже. Все также благополучно выбрались. Встретили новые подразделения шедшие к Грозному.
— И вот мы, встретились здесь с вами, в этом вагоне, — заключил Сергей, — В Москве что говорят о нашей войне?
В голове у меня все смешалось от такого потока информации. И все это так разнилось с той информацией, которую мы получали дома. Здесь был настоящий кошмар. В Москве трагедия всячески замалчивалась. Масштабы войны, потери среди военных и гражданских всячески сглаживались.
— Ни хрена не знают в этой Москве ни о чем, — ответил я, — Всем все равно. Новогодние праздники, гулянки. О том, что здесь происходит — мало кого волнует.
Офицеры оживились:
— Что правда всем начхать?
— Ну, я не видел по крайней мере, чтобы кто-то бегал по Москве с озабоченным видом. Так балагурят чего-то по телеку, но ведь никто ж и не знает, чем тут все обернулось. Ваши генералы все скрывают.
— М-да, скоты, — заключили военные.
Мы выпили.
— А сейчас чем занимаетесь? — спросил я.
— Трупы собираем. Своих. Они ведь до сих пор лежат на этих улицах.
— Остальные как воюют? Я видел много подразделений Внутренних войск. Снуют по дорогам, как заводные зайцы с ключиком в заднице.
— От этих вояк мы вообще офигеваем!
— А чего такое?
— Если наши солдатики, как займут какой-нибудь магазин или палатку, то сразу продукты ищут, пожрать чего. Тут кока-колу ящиками таскали. Я вон даже в одной аптеке нашел несколько коробок жень-шеня в капсулах. Очень вкусно.
— А Ввэшники чего?
— Они сразу телевизоры, видики, бля пиздят. Короче грабежом занимаются. Охерели совсем. Ковры таскают, технику, сервизы, ни чем бля не гнушаются. А как воевать — то хер кого из них найдешь. Они мол, всегда в прикрытии должны стоять. Ты еще увидишь тут жопу в алмазах или небо — как тебе нравится — и сам все поймешь.
Теперь пришла наша очередь рассказывать: как жизнь в Москве? Какие там порядки, как нам работается журналистами, видим ли мы этих гребаных правителей? Скакали с темы на тему, разбавляли водку трофейным Жень-шенем и травили анекдоты.
Я приехал на войну в бронежилете. Офицеры стали хохмить, предлагая испытать его на прочность.
— Давай пальнем! В редакции героем станешь! — смеялись они.
— А вдруг пробьет? Хрен я потом расскажу о вас в Москве.
— Ну, тогда сними, а мы по нему пальнем.
— А если опять же пробьет? Меня тогда спросят, а ты почему живой? Бронежилет на вытянутых руках носил?
— А вообще хреновый у тебя броник, — сказал Сергей.
— Какой дали, — говорю.
— Так он не твой? Надо тебе другой подыскать. Более прочный.
— Давай, — соглашаюсь я.
Мы договорились, что завтра они возьмут нас с собой в грозный. Собирать убитых. Там же мы сможем повидать тех, кто сидит сейчас на передовой.
Трещали в печке поленья. Молодой солдат, чумазый, в оборванной форме, присматривал за огнем и поминутно клевал носом. Ворочаясь под бушлатом я прокручивал в голове услышанное. Представлял себе, как бы я себя повел, если бы оказался в этом котле. Думал, что ожидает нас завтра. И честно говоря, мне хотелось, чтобы завтра не наступило никогда. Над вагончиком прокатывалась туда-сюда волнами артиллерийская канонада и пулеметные очереди с треском распарывали ночь.