— Не говори мне, что ты уже не узнал, — теперь Гарри был похож на сварливого и раздраженного себя. — У тебя давно готово досье. Держу пари, тебе тоже не все равно, и по этой причине у тебя нет никакого права обвинять меня в сентиментальности.
— Если ты решишь отменить свою идиотскую политику невмешательства, все архивы к твоим услугам…
— Мерлин, — устало сказал Гарри, и Эггзи чуть улыбнулся. — Тебе нечем больше заняться?
— Я умываю руки, — Мерлин громко вздохнул. — Как знаешь, Гарри. Свои правила можно нарушать, если ты не знал.
— Если я буду нарушать свои же правила, Мерлин, мы оба знаем, что может случиться, — Гарри звучал странно. Эггзи моргнул, и ему показалось, что он пропустил что-то — картинка сменилась, показывая уже какой-то городок, тихую улицу и маленькую залитую солнцем белую церковь через дорогу. Когда Гарри подошел ближе, Эггзи смог прочитать на табличке у подъездной дорожки название — Храм Миссии Саутглейд, США, штат Кентукки.
Гарри шел неспешно, несмотря на вредный голос Мерлина:
— Ты опаздываешь, проповедь началась.
— Я не планировал успеть на нее, ведь дело определенно не в ней, правда? Если Валентайн наблюдает, он может меня видеть сейчас?
— Я не уверен, что он не прячет свои камеры от наших датчиков, — с сомнением протянул Мерлин. — Но какова вероятность, что ты, его знакомый, окажешься здесь через сутки после того, как встретил его в ателье?
— Нулевая. Он мгновенно начнет меня подозревать.
— Тогда, полагаю, важная часть веселья без тебя не начнется, — заключил Мерлин. — Если нас, конечно, не пустили по ложному следу…
Гарри кивнул — изображение дернулось вверх и вниз — и толкнул двери перед собой. В церкви было полно народу, Гарри огляделся в поисках свободных мест, ничуть не смущаясь своего опоздания и того, что на него стали оборачиваться. Он зашагал по проходу к рядам скамеек, приметив место в середине зала. Эггзи скорее смотрел на то, как камера неспешно раскачивается в такт шагам, Гарри иногда опускал глаза на свои ботинки.
Эггзи ни черта не смыслил в том, чем занимался Гарри, может быть, ему теперь полагалось умереть за то, что он увидел, но было что-то предательски завораживающее в кусочке другой жизни.
С каждой секундой его желудок сжимался от неясной тревоги, он уже знал, что произойдет.
Но не смотреть не мог.
Гарри, способный на все, оказался ловушкой, фильмом, который нельзя не досмотреть. Не дурацким шпионским боевиком, чем-то более странным, более личным, как старые кино о войне, мафии или любви, мама показывала ему такие. Она говорила, это фильмы из той эпохи, где еще умели делать героев, которых жаль.
Жаль Гарри не было, но что-то… что-то было.
Гарри хамил прихожанке, и Эггзи, отлично зная, как Гарри умеет хамить, все равно засмеялся.
Гарри был… жив.
И ему оставалось недолго.
Эггзи ожидал, что он закроет глаза, может, стоило включить другую запись…
— Досмотри ее до конца, — в ухе негромко заговорил наушник, голос Гарри был совсем рядом, как будто сам он был в комнате, и Эггзи дернулся, чуть не уронив ноутбук. — Это можно смело назвать пиком моей формы, Эггзи. И лучшей демонстрацией того, чего от тебя хотят, как правило.
— Чего я там не видел, — выдавил Эггзи. На экране Гарри выстрелил в лицо бегущей за ним женщине, развернулся и выстрелил еще раз, и еще… — Гарри, это…
— Я попал на испытания того, что на остальной планете опробовали в полном формате. Как видишь, оперативный агент без контроля над собой…
— Ты говорил не об этом, — Эггзи понял, что его голос сел, и не стал искать тому объяснений. — Скучал не по этому. И не это имел в виду, когда говорил с Мерлином о нарушении своих же правил, так?
Гарри свернул кому-то шею так, что Эггзи услышал хруст позвонков. На очках Гарри оставались капли крови.
— Об этом в том числе, Эггзи. Лучше всего мы умеем убивать, потому что это иногда требуется для сохранения других жизней…
— Не в этот раз, правда? — Эггзи думал, что ему станет противно смотреть, картинка от первого лица вызывала странные ассоциации с компьютерной игрой. Он слышал, как орет Мерлин, пытаясь дозваться до Гарри, и отлично знал, что Гарри не слышит его.
Он знал, что в этом безумии не слышно ни звука, ни одного крика или выстрела, только стук собственного сердца, пульс, гремящий в черепе, как откат после оргазма, как тяжелый наркотический трип, от которого плохо только потом, когда отряхиваешь чьи-то мозги с одежды.
Эггзи мог представить себе, как Гарри загнался после того, что он натворил.
Он точно знал, что Гарри чувствует.
— Тебе не было их жаль, правда? Машина только снимает ограничения, не так ли? — просипел Эггзи. — Так нам сказали. Меня оправдали, потому что я хотел защищаться, и это и вполовину не так надуманно, как оправдания, которые тебе не нужны, на самом деле…
— Я винил себя, — пробормотал Гарри. — Первая мысль, когда я понял, что я не могу двигаться, была — это искупление. Я больше никого не убью. Это закономерный финал, Эггзи, я ведь сказал…
— Это хуйня, Гарри, и я не знаю, как ты этого не видишь, — тихо ответил Эггзи.
На экране Гарри не дрался. Он танцевал, больше всего Эггзи сейчас недоставало музыки.
— Я не лучше, — просипел Эггзи. — Я убивал и тащился, и я делал это, пока меня везли в тюрьму. Может, мне самое место среди таких, как ты. Эту работу ты хотел мне предложить? Доступно и наглядно, Гарри.
— Да, Эггзи, — Гарри заговорил чуть громче. — Но я уверен, что тебе не требовались объяснения, с самого начала.
— Да, пожалуй, — усмехнулся Эггзи. — Знаешь, если бы ты выкопал меня раньше, год назад, я бы вот это все не понял, не оценил… хотя, хрен его знает, в самом деле. А теперь я помню, как хрустит череп человека, и…
— Ты напрасно думаешь, что в Кингсмен — поголовно сумасшедшие маньяки, Эггзи.
— Ваша милашка Рокси чуть не сломала мне хребет в трех местах, когда я просто полез ее поцеловать, — фыркнул Эггзи. — И еще неизвестно, что сделал бы ты за мою выходку сегодня, если бы мог.
Гарри выдержал трагичную паузу и потом сухо усмехнулся. Эггзи прикрыл глаза.
Камера замерла, Гарри стоял, разглядывая залитый кровью пол перед собой, опустил глаза на заляпанные ладони, огляделся, снимая в деталях разметанные по всей церкви тела, перешагнул через опрокинутую скамейку и зашагал к дверям в гробовой тишине.
— На самом деле, я думаю, что это могли быть мои руки и ноги, — прошептал Эггзи, беспомощно закрывая глаза. Гарри мягко отозвался:
— Или твой труп на полу. Не приходило в голову подобное? Если бы ты был моим кандидатом, дошел до этой стадии, прошел инициацию утром вместо Роксаны, я бы взял тебя с собой на свое задание.
— Не верю, что я был бы настолько плох, — Эггзи зажмурился крепче, его наконец затошнило. — Гарри. Это все еще могут быть мои руки и ноги, правда?
— Я не ожидал от тебя меньшего, Эггзи, но… ты уверен?
— О чем ты, — Эггзи открыл глаза, когда в динамике компьютера прогремел оглушительный выстрел. Экран окатило красным наполовину, мир опрокинулся, и камера в очках несколько секунд снимала только деревья перед церковью и тусклое небо, а потом запись прервалась.
— Я уверен, — выдавил Эггзи. — Я и так твои руки и ноги, Гарри, за чем дело стало?
— Я не уверен, что хочу быть Мерлином на этой записи, — прошептал Гарри. Эггзи сдавленно засмеялся:
— Спасибо за то, что веришь в меня. И в себя заодно.
— Ты меня понял.
— Да, Гарри. Конечно. Но ты сам сказал, что я могу выбирать.
— Разумеется.
— Не уверен, как я переживу то, что ты найдешь себе другого, — Эггзи открыл глаза и уставился в темный потолок, обвел взглядом стены, пестрящие газетными обложками. — Но ты не думай, что ты так легко отделался от меня.