В самом деле, далеко не каждой такой завидный жребий выпадает: сделаться луар [21], а в конце концов - преемницей жреца!.. Нет выше призвания на земле. Это честь большая, и ответственность не менее велика. И в моей жизни также есть радости. Вот, например, я прохожу знахарскую практику, - всё чаще согбенный годами и немощами Элгур посылает меня вместо себя в сёла, чтобы разрушать порчу, исцелять джони ладзар [22], отсаливать сглаз, раскапывать х1олмач [23], окуривать над младенческой колыбелью, и тому подобное. Наше ремесло увлекательно, а кроме того, приносит большую пользу людям! Я много разных вещей теперь умею - стала разбираться в травах, благовониях, амулетах, и вполне успешно лечу панариций, гнойные раны, помутнение рассудка и горячку. На всякий недуг есть своё верное средство. Как-нибудь при случае подробнее расскажу… Выполняя мелкие поручения жреца – я нет-нет да и задержусь, чтобы подольше поболтать о всякой всячине с Нецей, Деши или Масар... Так у меня в окрестностях постепенно появилось несколько знакомых. Каждой из них ведь интересно с моей помощью приоткрыть краешек волшебной завесы и тайком заглянуть в сокровенное: - А правда ли, что ты можешь обращаться в кошку? - А в собаку? - А в муху?! А это ещё кто?! Вот не было печали, принесла их нелёгкая! - Невероятные нахалы, Шала и Шола… и когда только подойти они к нам успели, подкрались внезапно, будто хищники в засаде. Эти близнецы – редкостные наглецы! - А ещё говорят, что, когда ты ищешь травы для своих зелий, то ночью бегаешь по горам нагая, задом наперёд… («Не повредился ли умом дерзкий юнец?..») А вот и второй не унимается: - Скажи, а ты ходишь туда вместе со своим жрецом или одна? («Что?!») Девушки на миг застывают в немом ужасе, воззрившись на шутников, и тут же разбегаются, погибая от стыда… - Вот и пообщалась с народом! Грубые, неотёсанные люди никогда не ценят доброго отношения к ним… Рука моя инстинктивно ищет у пояса рукоятку маленького кинжала: - Позор вашим родителям! Если сейчас же не раскаетесь – мне ничего не стоит сжечь на медленном огне волчье сухожилие на ваше имя [24]. Не дав невежам опомниться, сзади, из-за кустов, раздаётся угрожающее шипение, а затем и рычание. Это Циск опять нашёл меня по следу и ясно напоминает присутствующим о ценности хороших манер... Близнецов-храбрецов как будто ветром сдувает. Я молча разворачиваюсь и ухожу обратно в лес. Внутри всё кипит, но порча – слишком опасное оружие, чтобы направлять её на своих же односельчан. Теорию я из уроков Элгура назубок помню, а вот на практике ещё ни разу не рискнула чёрные знания применить… Повсюду в лесной мазанке, под потолком и на полу, сушатся охапки трав, собранные мною летом для зелий… Слёзы подступают к горлу… Я молча падаю ничком, зарываюсь лицом в травяные снопы, сворачиваюсь в комочек и застываю без звука, пытаясь раздышать боль… Некому это рассказать. Брат Леча теперь далеко, ну, а наставник… о, он-то, конечно, выйдет из себя; ему ничего не стоит прочесть на Шалу с Шолой парочку специальных заклинаний… да только я, похоже, сама этого не желаю! Странно, но факт: жаль мне этих людей становится почему-то. Не хватает должного бесстрастия и твёрдости! А ведь посвящение состоится уже через год... Чья-то мохнатая лапа осторожно, но настойчиво царапает моё колено... – я разворачиваюсь и с улыбкой раскрываю объятия. Так напоминает о себе мой беспокойный Циск. Пушистый котик, которого я обрела однажды в снежную бурю… ох, видно, сильно была расстроена в ту ночь мать метелей, Дарц-нан [25]! Той ночью под праздник Ниджой, высокорогий Ниджой [26], джухаргиш - ребята-ряженые в шубах наизнанку, в войлочных масках с рогами и с вымазанными сажей лицами, - подбросили котёнка под дверь нашей с Элгуром избушки и с весёлым хохотом умчались. Мой первый новогодний гость и самый мой дорогой подарок за всю жизнь, - просто бесценный, молодцы эти ряженые! - У малыша была сломана лапка, порвано ушко, глазки гноились, бедняжка буквально погибал от паразитов… Жрец покосился исподлобья, походил вокруг, понаблюдал – и разрешил оставить зверька с нами. Я с Циском ни за что и никогда не расстанусь. Мы неразделимы. И во всех моих обрядах он участвует со мною вместе. - Циск, маленький мой… (Удивительно крупный для кота... Выходила, выкормила с рожка, будто новорождённого, а он окреп - и как начал расти, точно опара!) Горячий шершавый язык слизывает слезинку со щеки. Циск трётся о меня своей круглой головой, - я дразню его сухим стебельком… - Послушай-ка! Ты не зря мне послан. Это - кхуллам, как говорит наш жрец. Ведь ты совсем как я – сирота… приёмыш… ночной найдёныш… У нас один с тобою путь. Иди сюда. Мы не будем плакать. Давай вместе помурчим, дружок мой котуся? Уж как я тебя за ушком почешу… Янтарный глаз прижмуривается от удовольствия. Огромный котище мягко сталкивает меня обратно в травы, ставит обе лапы мне на шею и плечи и начинает разминать… Это именно то, что мне сейчас нужно. Под тёплое мурлыканье я словно вся до костей прокипятилась в душистом отваре... Ну и создание - и детёныш мой, и утешитель, и телохранитель в одном лице! Этого вполне достаточно для счастья. Другим приходится хуже, не правда ли, Циск?.. А впрочем - поглядим, что ещё ожидает нас там впереди на дороге…»