Тёплая плотная тишина повисла в ущелье. Ночь была безлюдна, лишь шелест листьев и пересвист птиц нарушали покой ночной природы… Двое странников пробирались по узкой и опасной тропе к Эрджа-Цунгал. Старший из них, седобородый, опирался на посох и, закинув на плечо стяг с шёлковым белым полотнищем, крепко зажимал в ладони свисавшие с верхнего, трезубого конца древка медные колокольчики, чтобы звон не выдал их врагам прежде времени... Скользящие извилистые тени тянулись за ними во мраке по горам, выслеживая каждый шаг; но золотистый блеск меча второго, более молодого путника отпугивал их, и они не смели приближаться к путникам вплотную. Олхудзур надеялся вскоре отыскать логово злодея и вызвать его на бой... Внезапно тишину ночи прорезали истошные крики ворон, словно доносившиеся из глубин скалы - из той норы, где обитал колдун. Над путниками закружилась стая чёрных птиц…
- Это предвестники Цкубдара и Лахсет, князь! - прошептал жрец. - Мы должны быть готовы к скорой встрече с ними. В тот же миг, не давая мстителям опомниться, из извивов чёрного тумана выступил сам Цкубдар, чьи глаза горели сквозь тьму... За плечом колдуна, дерзко и победно улыбаясь, стояла его коварная дочь.
- Неужели вы возомнили, глупцы, будто вам дано преодолеть меня? - злобно вопросил повелитель змей, поднимая руку и собираясь наложить заклятие.
Не теряя ни минуты, Олхудзур ринулся вперёд и нанёс чародею смертельный удар. Меч, дарованный Хи-нан, лишил Цкубдара правой руки... У подножия чёрной скалы развернулась битва. Князь и колдун наконец встретились лицом к лицу и сошлись в горячей схватке. Меч Олхудзура сиял, как первый луч зари, рассекая змеиные козни...
Тем временем Элгур вступил в бой с Лахсет. Служитель древних богов сражался с чародейкой не оружием, но духом; борьба их была незримой, но от того не менее ожесточённой. Лахсет выпрямилась, фигура её удлинилась, вытягиваясь ещё больше, - и в следующий миг на глазах Элгура она обернулась змеёй. Колдунья замысловатыми кольцами вилась вокруг жреца, пытаясь ужалить; он же, одной рукой воздвигая отчаянно звеневшее медью священное знамя, жгучими ударами посоха во второй руке отбивал её атаки.
Заветный клинок Олхудзура всё же нашёл свою цель и отсёк голову колдуна, и тёмная душа отправилась в небытие. Обезглавленное тело рухнуло на землю и начало таять, на глазах обращаясь в тень; а вместе с колдуном пала и его обитель. Скала, где скрывалась смертоносная лаборатория, мгновенно обрушилась, извергая стаи ворон и потоки змей. Вороны с криками разлетелись из развалин, змеи расползлись по окрестным ущельям… Обессилевшая Лахсет, понимая, что сейчас не сможет победить, скрылась вместе со своей свитой в глубинах леса...
Со смертью Цкубдара чары развеивались, как ночной туман, тьма отступала, и свет снова озарил горы. Но до конца зло не исчезло, ибо всё ещё жива была Лахсет! Сердце колдуньи разрывалось, в груди её бушевала целая буря. Она поклялась отомстить обоим, жрецу и князю, за смерть своего отца. - Что сделал ты, Олхудзур? - шипела она, извиваясь в тени скал. – Но, хоть ты и убил моего отца, любовь моя к тебе не угасла. Ты будешь или моим, или ничьим! И ты ещё познаешь всю силу моей мести...
* * *
Отчаяние и тоска грызли душу князя, и не находил он покоя ни в своём доме, ни среди родных. Олхудзур чувствовал себя чужим среди величавых пейзажей, которые когда-то были ему домом. Смерть жены оставила глубокий след в его сердце. Живым напоминанием о той, кого он потерял, остались лишь маленькие сын и дочь...
Однажды, странствуя в поисках утешения, Олхудзур отправился к озеру Галайн-Ам. Вода здесь была прозрачной, как слеза, и мирная тополиная роща окаймляла озеро, словно хранительница его спокойствия. Солнце уже клонилось к закату, и он увидел девушку, идущую к воде. Та двигалась с тихой грацией, чем и привлекла его внимание. В чертах её струилась чистая печаль... Сердце Олхудзура в тот миг будто слегка озарилось, как если бы солнечный луч коснулся мрачных пещер... Когда незнакомка возвращалась от озера обратно, поставив кувшин на плечо, он спросил её об имени - Тийна? - и решил, что судьба свела их здесь не случайно. Встреча с нею согрела душу Олхудзура. В глазах Тийны словно отражались небеса, а в улыбке светилась нежность, подобная весеннему утру. Она была простой сельчанкой, но душа её и сердце были глубоки, как озёрные воды, и хранили свою загадку на недоступном дне... Князь не заботился о сословных различиях. Он влюбился и в красоту её, и в душу, и, увидев её, с той же минуты горел желанием быть с нею. Вначале он пытался покорить несговорчивую девушку красноречием, - затем, утомившись ожидать согласия от уклончивых уст, просто похитил её и сделал своей женой, поставив всех перед фактом. Тийна принесла в дом Олхудзура умиротворение. С нею обрёл он покой и радость, которых так жаждал в своём тревожном мире. Доброта её и чистое сердце, по-видимому, защищали князя от змеиных чар… Но Лахсет не дремала. Далеко, в тёмных и сырых пещерах, восседала она на каменном престоле, окружённая своими змеями. Глаза её сверкали, как у хищной кошки, а думы были полны ненависти и страсти к Олхудзуру.