Серебристая борода жреца, словно горная река, струилась до пояса, а глаза, зоркие и спокойные, строго смотрели на собравшихся... Элгур поднял высоко над головой священное белое знамя — символ справедливости и вечного порядка, и звон медных колокольчиков разнёсся над землёй, как напоминание о святости момента. - Слово нашего князя - слово мудрое и святое! – произнёс жрец. - Мятсели свидетель тому, что без мира нет жизни, нет хлеба и нет потомства. Гнев земной приносит гнев небесный!
Двое мужчин, старейшие из родов Чхеврига и Гезга, медленно выступили вперёд. Их лица были суровы и спокойны, как сами горы. Они, как посредники, олицетворяли мудрость, что передавалась из поколения в поколение. Они обменялись взглядами, в которых читались и горечь, и надежда. В этот момент, казалось, в воздухе повисло напряжение.
- Маккхал т1ехиъна колл а маьрша яц лурвоьллачу стагана[5], - произнёс Дзугу, старейшина рода Гезга, обращаясь к собравшимся. Его глаза были полны мудрости и грусти пережитых лет. - Пусть страх и ненависть останутся в прошлом, ибо пришло время для прощения. Старейший среди рода Чхеврига, седой и могучий старец Гир с бородой, белой как зимний снег, опираясь на посох, выступил вперёд и тяжело вздохнув, подошёл к Дзугу. Он долго смотрел ему в глаза, затем протянул руку бывшему врагу и сказал голосом твёрдым, как скала: - Простим друг друга ради того, чтобы дети наши не жили в страхе и крови. Но пусть Дел и ерды будут свидетелями: граница земель наших отныне да будет ясной и нерушимой! Ден декхар к1анта д1атокху[6]. Пусть наши сыновья не знают ненависти, что терзала наши сердца.
Медленно, будто преодолевая невидимую преграду, руки двух старейшин сошлись в рукопожатии. Толпа затаила дыхание, а затем разразилась одобрительными возгласами. В этом простом движении заключалась вся история их вражды и надежда на будущее. За ними последовали остальные, от молодых до старых, от сильных до слабых. Один за другим, мужчины рода Чхеврига протягивали руки врагам, и этот жест был знаком великого мужества, в нём была сила, способная разрушить стены недоверия, с каждым рукопожатием вражда теряла свою силу. Два мира столкнулись и начали сливаться в единое целое.
Толпа облегчённо вздохнула, хотя из женских рядов всё ещё доносились ропот и горестные голоса, словно эхо прошлого: - Ах, горе нам! Кровь убитых вопиет из-под земли! Не миритесь, мужчины!
Но князь был твёрд: - Довольно! Слышите ли вы, женщины, плач сирот и вдов, которые принесла нам месть? Земля требует покоя, а не новых могил!
Женщины, стоявшие позади мужчин, сначала всё ещё вскрикивали о мести, но старейшины, как непоколебимые скалы, стояли на своём, и постепенно их крики стихли и на площади воцарилась тишина. Они наблюдали, как их отцы, мужья и сыновья мирятся, и в сердцах их зарождалась надежда. Когда же Кориг, последний из рода Гезга, юный мальчишка, протянул свою руку, примирение обрело полную силу. Хрупкий, как весенний лёд, мир стал реальностью. После примирения, когда мужчины обоих родов, от седых стариков до младенцев на руках, пожали друг другу руки, князь Олхудзур повелел начать священный обряд восстановления межевых камней.