- Ну ладно, так уж и быть – любуйся, - сестра слегка откинула покрывало и повернулась ко мне вполоборота, демонстрируя прелестное ушко, а в нём серебряную серьгу с филигранью и сапфиром. - Милота, скажи?! А вторая-то исчезла, вообрази себе! Я просто с ног сбилась искать её за эти дни, служанки уже седьмой раз все уголки комнаты обшарили… По-хорошему, надо бы во всём замке поиски организовать, но ведь тогда родители узнают! Я потому тебя и вызвала – поворожить, чтобы серьга сама нашлась. - Постой… это - подарок Мимы?! Он может позволить себе делать такие подарки?! Да он же верёвкой подпоясывается и обедает через два раза! – я начала прозревать. Мне внезапно стал понятен драматический тон её письма... Вот в чём дело – видимо, злосчастный чабан, чтобы преподнести Мархе достойный её дар, от безысходности кого-то ограбил! Сестра смерила меня высокомерным взором: - Какой Мима? - Марха, - мягко начала я, - мне кажется, бессонная ночь не пошла тебе на пользу, - ты сегодня явно нездорова. Имена людей начинаешь забывать… Может быть, ты хочешь заново познакомиться с пастухом? - Ничего подобного, – вспылила Марха, – это ты иди сама знакомиться с пастухами, если без них обойтись не можешь, а мне не смей навязывать их общество! Как ты могла упомянуть при мне это имя? Ну кто такой Мима, сама подумай! И кто вообще здесь сказал хоть слово о Миме? - А о ком же тогда идёт речь? – я была совершенно сбита с толку. - Разумеется, среди местных молодых людей тут не в кого влюбиться - это даже тебе понятно, - сухо заявила Марха, - а он на порядок выше всех местных парней, вместе взятых! Он – выдающийся человек, истинный джигит… да просто герой! Приятель самого Сонтаэлы… - Чей… чей он приятель, скажи ещё раз?! Я не удержалась и залилась смехом. Сонтаэлой звали тамошнего сельского дурачка! Грешно смеяться над убогими людьми… но я ведь не над ним… Я над сестрой… Марха покраснела, метнув на меня убийственный взгляд: - Язык подвёл, а ты и рада-радёшенька!.. Я сказала - побратим самого Саладина [2], а тебе - не знаю, что послышалось. - Саладина?! Да ведь он… - Вот именно, - торжествующе закончила Марха, - даже тебе хоть что-нибудь да известно о Саладине! О Саладине мне и в самом деле нечто было известно, - например, то, что Саладин покинул наш мир уже почти сто лет назад. Я знала, что в истории Марха не сильна, но спорить с ней было бесполезно: ничего не докажешь. С трудом скрывая улыбку и боясь расплескать блаженство раньше срока, я бессовестно смаковала ни с чем не сравнимую сцену… - Завидуй молча, - разрешила Марха с видом милостивого превосходства. – Надеюсь, теперь ты осознаёшь глубину пропасти между теми людьми, с которыми я знакомлюсь, и твоими пастухами? Да, всё так и есть: Саладин – великий полководец, султан урсалимский, а мой избранник – его друг. - Да кто же он такой, твой избранник? Скажи наконец, не томи! Она повернулась ко мне в профиль, прикрыв глаза длинными подкрашенными ресницами, прошлась по комнате, постояла немного у выхода на балкон, исподтишка наблюдая за мной, обернулась… Я терпеливо ждала. Сестре первой надоела игра в молчанку: - Его зовут Джамболат, - осчастливила меня она. * * * Итак, сестрица моя приняла твёрдое решение проучить Миму как следует - и, похоже, поставив для него ловушку, сама попалась в новый капкан. Наломала-таки дров – и помогай нам Села-Сата, чтобы до родителей каким-то образом не дошли последствия истории… - Поручить тебе кое-что хотела… забыла; столько хлопот: у нас ведь ещё и гость! - с важностью заявила мне Марха. - Джамболат – это и есть ваш гость? – полюбопытствовала я. - Да ну, что ты! Гостя этого с Джамболатом даже и сравнить нельзя. Так, меци [3] один… друг отца. О чём бишь я… Ах, вот что: как только ваш лягушачий обряд закончится – придёшь ко мне снова; как раз и принесёшь сыворотку. Заранее припрячь половину - жрецу твоему остатка за глаза хватит. Тебе ведь не сложно! - Зачем тебе вдруг понадобилась сыворотка? – удивилась я. - Ты, Дикая Веточка, и вправду будто с неба свалилась. Волосы мыть, чтобы мягкими сделались, - зачем же ещё! – свысока пояснила та. - Хотя, конечно, о чём я, - где тебе в твоём кругу слышать о таких вещах! Я всё забываю, что ты у нас с самого детства - рабыня жреца. Это что-то новое?! Достаточно было этой вскользь, мимоходом брошенной реплики, чтобы я взвилась, как скакун, оскорблённый ударом хлыста: - Думай хотя бы немного, что говоришь. Я не рабыня. Я свободнорождённая! (На что, собственно, и рассчитывает всегда дражайшая сестрица. - Ведь сколько раз давала я себе слово не поддаваться на её умышленные подначки, - и вот снова…) - Да-да, я именно об этом, - поджала сочные губки Марха, - ведь только одно и слышно от тебя: «мне не полагается», «наставник сказал», «наставник велел», «наставник запрещает»… Ты даже не представляешь, как мне тебя жаль! Но ты, разумеется, можешь отрицать о