то задела больше всех… Однако мы с вами должны знать: истина прежде всего заключалась в том, что Марха с детства привыкла избавляться от наскучивших людей так же легко, как от надоевших игрушек… * * * На заре следующего дня захотелось прекрасной Мархе пройтись по замковому двору... А куда же ещё оставалось направить свои стопы бедняжке, спрошу я вас? Тропинку, ведущую на горный ключ, теперь ведь придётся забыть надолго! Девушка была уязвлена до глубины души. Она напряжённо обдумывала планы вразумления забывшегося Мимы, а также очевидиц выпавшего на её долю случайного конфуза. Овечка одна… от стада отбилась… да ещё моя!!! - нет, что за непревзойдённая наглость! И вообще, что такое значит овечка? Уж не хотел ли Мима сказать, что Марха в его глазах не умнее овцы?.. Да сознаёт ли этот неотёсанный чабан, кто по сравнению с ним Марха и кто её отец?! Сама-то Марха это сознавала, и неудивительно, что с недавних пор она решила временно затаиться за стенами замка. Быстроглазая Ловдзаби – заводила на всех посиделках, без неё ещё ни одно игрище не обошлось. Ей палец в рот не клади - скажет мимоходом, сама забудет, а три села тут же хором на все лады повторять примутся. У Ловдзаби-Мельницы язычок - что твой жёрнов, попадись на него только - в муку смелет, вмиг прославишься на всю Мелхисту и далеко за её пределами, до восьмого колена будешь народ изумлять… Олхудзур на тот момент как раз был в отъезде – разбирал далеко зашедший спор двух крестьян о меже на поле. Один из жителей селения Сахана, по имени Гезг, не найдя согласия по земельному вопросу с Чхьевригом, своим соседом, под горячую руку лишил последнего жизни. Так как родственников у каждого из них имелось великое множество, кровная месть предполагалась с обеих сторон продолжительная и грозила растянуться на несколько поколений (что, впрочем, никогда и не было редкостью для нашего края). Сложившаяся ситуация могла нанести серьёзный урон населению Саханы, в частности, и Мелхисты, в целом. Дело предстояло важное; на церемонию примирения семей и установления межевых камней собирались срочно созвать местный совет старейшин и даже пригласить жреца. Временное отсутствие Летающего по небу в замке оказалось спасительной ниточкой, за которую с надеждой цеплялась его дочь: если всю округу вот-вот затопит кровью, то некогда ведь будет князю слушать женские сплетни о таких мелочах, как вчерашнее происшествие у родника, - глядишь, мало-помалу история эта и сотрётся из памяти людской… Смотря себе под ноги, сестра нарезала круги по двору, но легче на сердце ей не становилось. И тут… За воротами почудился ей едва слышный шорох, - вдруг силуэт юноши, чёрным мотыльком вспорхнув на земляничном фоне рассветного неба, ловко перемахнул через стену и приземлился во дворе. Марха тихо ойкнула и метнулась прочь, притаившись за толстым стволом раскидистой старой сливы. По правде сказать, она была изрядно напугана. Кто бы мог так неожиданно проникнуть в замок, минуя бдительную стражу?! В ту несусветную рань слуги замка ещё спали, а сестра ещё даже и не ложилась! Утренний сон убегал от глаз расстроенной девицы, как резвый сайгак от стрелка; точнее, он с самого заката в её покои не заглядывал. Может быть, это один из кровников их гоор [5] хитростью пробрался в сад и собирается, выхватив клинок, внезапно из засады напасть на её отца или брата?! А может быть… о, постойте, - а уж не Мима ли то сам, томимый безнадёжной страстью, явился к ней с извинениями?! Увы, не был вовсе Мима былинным нартом, да и никогда не отличался он знатностью рода; нищета его вошла в поговорку по всей округе, так что бесполезно при подобном неравенстве ожидать согласия князя отдать руку своей дочери такому претенденту… Ну, разве что Мима вздумал бы доказать всему селу, что и его можно считать мужчиной, и похитить недосягаемую красу!.. Но движения незнакомца были свободны и легки - что совершенно не было свойственно угловатому и неуклюжему Миме. Петляя полукружиями, почти танцуя, он, точно ласка, уводящая след от идущей по пятам своры, бесшумно перемещался по двору, при этом быстро осматриваясь кругом, и всё ближе подходил к её укрытию… Ах, так?! - вся кровь Мархи закипела. Какой-то проходимец в её присутствии разгуливает спокойно по их саду, как у себя дома! Но она не станет терпеть подобное. Довольно играть в молларехловдзарг [6]! - Марха тотчас выступила из-за сливы навстречу неизвестному, выпрямившись и бесстрашно подняв подбородок. Молодой человек держался весьма непринуждённо. Он остался стоять на месте и даже сделал Мархе безмолвный приветственный жест, очаровывая её выразительными карими глазами и белозубой улыбкой. Он был среднего роста, черноволос, строен и хорош собой, что успела мгновенно отметить обескураженная Марха. Неизвестный слегка усмехнулся, скользнув по ней живым взглядом сквозь ресницы; сестра вспыхнула и приготовилась дать надлежащий отпор. - Как достало у тебя дерзости проникнуть сюда, и в такой час? – молвила она с неприступным видом. – Тебе хотя бы известно, где ты находишься? Это замок Эрдзие-Бе, которым владеет отец мой, эл Олхудзур! Тот принял вызов, стойко выдержал её взгляд, скрывая чуть заметную улыбку, и протянул ей розовую маргаритку, только что сорванную им с садовой клумбы. Его полупоклон на восточный манер – рукой к сердцу – окончательно вывел Марху из терпения. - Сейчас я позову стражу! – предупредила она, не сводя с молодого джигита глаз, горящих возмущением и неподдельным любопытством. Не каждый ведь день приходится переживать такие встречи! Пришелец тотчас пал перед Мархой на колени и простёр к ней руки: - Да, да, скорее позови стражу, и пусть всё войско эл Олхудзура в полном вооружении явится сюда! – заявил он, преданно взирая на неё. – Ведь и у тебя на поясе есть кинжал, - так где же он? Я с радостью готов немедленно погибнуть от твоей руки! Давно мечтал о такой казни, ибо только ей суждено прекратить мои страдания. Певцы и музыканты сложили столько песен о красоте твоей, я слышал их в Узам-меттиг [7] - и навек потерял покой. Марха задумчиво внимала ему, а меж тем сердце её, охваченное мощным пламенем скрытого тщеславия, полыхало горном. О, наконец она, кажется, достигла своей цели… вот и доказательства - о ней повсюду говорят! и уже слагают песни! за счастье однажды полюбоваться ею готовы рисковать свободой и жизнью! Ну, уж теперь-то настала пора явить себя миру... - И вот прибыл я сюда из дальних краёв, - продолжал загадочный джигит, - и долгий трудный путь не был мне помехой, и никакая стража, как видишь, не может меня остановить, никакая стена не станет преградой для меня, коль я решился предстать перед тобою, несравненная пери, чтобы собственными глазами увидеть светлый твой лик! Марха ощутила себя настоящей героиней романтической древней легенды, - к чему, впрочем, давно стремилась. Гибкий стан, изящные движения, - всё, всё красило его, даже чекмень из простой тёмной ткани так ему шёл… - безотчётная мысль об этом вынудила Марху залиться краской. В голове её, между прочим, мелькнула замечательная идея – стоит всё-таки снизойти и дать крохотный шанс незнакомцу… Что-то ведь есть в нём, некая изюминка, зацепившая её интерес, - значит, он всё же её достоин?! Не просто же так она обратила на него своё драгоценное внимание! - Я не могу довериться тебе, - проговорила Марха, отворачиваясь и пряча взгляд, - ведь не знаю ни имени твоего, ни тейпа. (Следует выглядеть застенчивой и скромной, не подавать виду, - не то он сразу догадается, что она к нему не так равнодушна, как хочет казаться! Пусть он постарается, рассыпая комплименты… и да, неплохо было бы, если, добиваясь её благосклонности, он совершил бы какой-нибудь выдающийся поступок, а в окрестных сёлах все невзначай заговорили бы о нём...) - Зовут меня Джамболат, моя золотая луна, - отвечал он, вскочив с колен и подходя к ней. Он старался заглянуть Мархе в глаза, которые та тщательно отводила (о, сердце её словно острая шашка рассекла при звуках его имени!), - а родом я из Гебартойн-мохк [8], и не может того быть, чтобы ты ни разу не слышала обо мне и о многочисленных подвигах, которые я уже совершил в твою честь! Потому-то я и вынужден был одеться как можно проще, чтобы меня меньше узнавали по дороге – ведь люди проходу не дают, то и дело в пути задерживают, буквально коня за уздечку останавливают. Задают вопросы, каждый хочет лично поговорить, расспросить о подробностях… Марха, разумеется, не могла сознаться, что как раз ни о чём таком до сего дня не слышала. Марха была удивлена… Марха была покорена, - даже растрогана, пожалуй. «Пусть как следует растеряются теперь болтливые сплетницы с кувшинами, которых в тот неурочный час нелёгкая принесла к роднику!.. - наслаждалась она, мысленно строя планы выше стен отцовских башен. - Если повезёт, то найдутся доброжелатели и Миме втолковать, что сам он виноват – спугнул свою удачу и проворонил её навеки! А этот новенький… Джамболат – совсем иное дело. Как красиво он говорит… и какой чудесный у него голос… и черты лица у него благороднее, чем у местных кегийрхой [9]!..» Но тем временем светало, - вот-вот слуги выйдут во двор заниматься обычными работами и застанут Марху одну с мужчиной! Что предпримет отец, если узнает об этом – Мархе даже в общих чертах представлять не хотелось... Итак, чтобы получить возможность чаще видеться с Мархой и говорить с нею наедине, изобретательный Джамбола