* * * День, казалось, начинался как нельзя лучше и сулил селу Цайн-Пхьеда долгое веселье, если бы не портил общей картины один горький неоспоримый факт: ранним утром, когда лошадей стали выводить к коновязи, встроенной в стену башни, - в стойле Чкары, любимого коня гостя Олхудзура, вместо белоснежного скакуна с палевой звёздочкой во лбу обнаружилось… живое недоразумение! Возможно, небожители, вершащие судьбы и человека, и скота, сошли в тот час с вершины Башлам-корт и за компанию со смертными тоже немного подгуляли, - вот и не замедлил сказаться результат. А он был налицо: виновник всеобщего переполоха, низенький конёк пегой масти, - смирно стоял у каменной кормушки, будто уже целый век тут находился, и, закрыв глаза от непривычного удовольствия, пережёвывал остатками зубов отборный овёс, который изначально предназначен был вовсе не ему! - Ваа, ватаа!.. Чей такой, откуда взялся он? – Дуй застыл, как громом поражённый. Он протёр глаза, помотал головой… Пятнистое наваждение даже и не думало исчезать. Оно по-прежнему шлёпало истрёпанными губами и зарывалось мордой в овёс. - Что это, я вас спрашиваю?! – Дуй повысил голос и, обернувшись, метнул суровый взор на подоспевших младших конюхов, которые в недоумении переглядывались за его спиной. - Известно что: это гулинг [9], - авторитетно заявил острослов Гила. - Верно говорю, он самый и есть! Невзрачный конёк переступил несколько раз на месте, и тут вдобавок обнаружилось, что он хром на одну ногу. - Смотрите-ка, - удовлетворённо прокомментировал Гила, - о трёх ногах - всё как полагается! - Разве ж это конь?! - подивился Алаш. – Скорее уж… за зайца принять можно. Маленький-то, пёстрый какой; а уж уши-то, уши! - Это да, не меньше твоих, - подтвердил Гила. Недовольный сравнением Алаш покосился на него и скривил рот: - Кто ж на таком ездил-то, а?! - Тю, будто ты не знаешь, - подмигнул хитрым глазом Гила, - кто на таких «конях» ездит! Заячьи всадники [10], вот кто - карлики, что с журавлями воевали. - Вчера его тут вроде не было... – почесал в затылке Алаш. - Так ведь то конь особый, - доверительно сообщил Гила, – подарок судьбы. Бродит он на воле и является из-за семи гор, когда сам захочет!.. Дуй закрыл глаза рукой и, не помня себя, закричал в голос… Подарок судьбы закинул клочковатую головёнку и надтреснутым горлом издал ответный приветственный звук, отдалённо схожий то ли с пением старого петуха, то ли со скрипом ржавых петель... Контраст с прежним обитателем стойла был столь очевиден, что Дуй даже зашатался от горя. - Курдючным салом смазать, что ль, его, - озабоченным тоном проговорил Гила, - глядишь, всё меньше скрипел бы… Алаш гоготнул и тут же удостоился от него лёгкого щелчка по затылку. Дуй отчаянным взором обвёл соработников и стены конюшни: - Как же такое случиться у нас могло-то?! Как это мы недоглядели? - Он, сдаётся мне, долго в конюшне простоял, - нашёлся Гила, - оттого и колченогим сделался в темноте, без солнечных лучей. Ты, Алаш, его выводил вчера по двору? - Забыл, как пить дать! - Я? – заныл Алаш. – Чуть что, так опять я. Что все сразу на меня?! - А не расчёсывал-то, поди, век целый?.. – не унимался Гила. Видавший виды конёк был поистине неподражаем. Хвост, которым он обмахивался от мух, местами облез, как выцветшая мочалка. Жидкую свалявшуюся гривку можно было без сожаления остричь, ибо колтунов в ней насчитывалось едва ль не больше, чем волос... - Это всё илбизиш [11], они коням ночью косички заплетают, - подал голос Алаш, - а моей вины нисколько тут нет. - Да ну, пустое, что там твои косички! – безнадёжно махнул рукою Дуй, - Зверь-то сам, погляди, каков?! Уж тот-то, чудо пховское, снега белее, всем коням был конь, глаз было не отвести! Не уберегли сокровища! Это моя вина… постарел, не справляюсь, выходит, больше… Собрав лоб скорбными складками, старший конюх погрузился в раздумья. - Ну что ты, Дуй, не падай духом, - попытался успокоить его Гила, - зато ты много повидал за долгую жизнь свою и сколько всего умеешь! Главное – никогда не вешать нос. Ещё придумаем что-нибудь, - глядишь, всё обойдётся... - Князь наш вернётся - головы со всех снимет! - изрёк мрачным тоном Дуй. - И поделом, - резонно согласился Гила, – было бы что снимать. Коль папахи вместо нас караулят, не на чем, видно, нам их носить! - Что гость скажет, как узнает?! - Что ему говорить? – пожал плечами Гила, у которого кошки на душе начинали скрести, но он старался вида не подавать. – Он-то, пожалуй, пойдёт хиелхар [12] танцевать на радостях! - Да в чём же ему тут радость, скажи?! – всплеснул руками потрясённый Дуй. - Что значит – в чём? – воскликнул Гила. - По-настоящему - цены коню такому нет. Это же турпал-гавр [13] - не скакун, живой огонь! Словно сокол длиннокрылый, в бой по воздуху летит… Дуй посмотрел сквозь него бесконечным тоскливым взглядом... Алаш захрюкал от смеха, хлопая себя ручищами по коленям: - А ещё человечьим языком говорит, - загибая пальцы, взялся он также перечислять свойства турпала, - советы полезные даёт... - и вдруг схлопотал от товарища крепкого тычка в бок. - Совет полезный и я тебе дам: не раздражай начальство, - вполголоса пояснил Гила, глазами указывая тому на Дуя. – Старику нашему и без того теперь не сладко. А такому, как ты, только и осталось коней обсуждать – девушки тебя небось обходят стороной! Алаш побагровел и посулил немедленно избавить Гилу от второго глаза – чтобы того, красавчика писаного, ещё больше девушки любили… - У умного слово, у дурака кулак [14], - пожав плечами, небрежно ответствовал Гила. Дуй тем временем уже несколько раз обошёл вокруг турпал-конька и поник головой в тягостных размышлениях. - Может быть, того, настоящего коня г1ам-саг [15] плетью ударила, - предположил вслух Гила, - вот он и превратился… в это пугало огородное? - А что ж, и очень просто! - подхватил Алаш. Эта идея вполне пришлась ему по душе, и он с готовностью её поддержал. - Хороший конь себя плетью стегать не даст, - возразил, рассудив, Дуй. - А может, та гам-саг в него и вселилась, - оживился Алаш, - а то и целый убар [16]?! - Да ты что?! Держись-ка от него подальше, коли в нём убар, - округлил лукавый глаз Гила, - а ну как он в горло тебе вопьётся и в подземный мир утащит! Убару ведь кровь человеческая слаще, чем, к примеру, нам с тобою них [17]! На радость шутнику, Алаш задним ходом отскочил от подменыша и немедленно плюхнулся наземь, чуть не опрокинув прямоугольную деревянную поилку, за край которой он зацепился ремешком своего калба [18]. В брызгах выплеснувшейся воды затрепетала серебристо-синяя россыпь искорок... - Вей-тал [19]! - резким движением вдруг наклонился к поилке Дуй, спешно выхватывая оттуда нечто. - Вот так дела! Да это что же… Вададай!.. Ну, теперь я знаю, какой убар бывает!.. Ух, как он в окошко слуховое вылетел тогда!.. Широкое веснушчатое лицо Алаша при этих словах смертельно побледнело. Приземлившись при падении на ворох соломы, он сидел, в суеверном ужасе вращая глазами. - Так и сыплются напасти на дом, одна за другой… - сокрушался Дуй, качая головой. – А ведь случись что с этим конокрадом, кровь его будет на владельце коня! [20] Вот же глупышка… с кем связалась она!.. – тут, внезапно опомнившись, он осёкся. - Интересно… – вмиг подобрался, затаив дыхание, досужий Гила, - а кто бы это была она?.. И что там такое оказалось в поилке? – добавил он вкрадчивым тоном. Дуя тотчас взорвало, точно котёл, выкипевший на сильном огне: - Вор к нам забирался, вот что, - возопил он, проигнорировав вопросы и потрясая костистой рукой, в которой был крепко зажат неизвестный предмет, разжигавший любопытство Гилы и Алаша, - а я-то приметил тогда его… да принял совсем за другого! Алаш и Гила молча уставились во все глаза на Дуя, затем друг на друга, потом снова на него… - Старый я болван!!! - стенал старший конюх, хватая себя за волосы на ви