Весна, как царица, восходила на престол. В том году пришла она поздно, но в начале месяца Тушоли-бутт [1] уже всё ожило вокруг, пробудившись от зимней дремоты. Солнце пробивалось сквозь серебристую пелену утренних туманов и, поднимаясь над вершинами, весело играло на кровлях домов Цайн-Пхьеды. Ветер дарил всем аромат цветущих деревьев и предвкушение чуда... Торола сочинял новые песни для будущего праздника, и все знали, что выступление Жаворонка на нём станет душой торжества.
Тиха была та ночь, и лишь звёзды оказались свидетельницами того, как Торола бродил по крепостной стене, словно искал ответы на вопросы, которые могли произнести лишь горы и небо. Он чувствовал, что этот приезд в Эрдзие-Бе был для него особенным. Воздух трепетал от невидимых знамений, и приближающееся веселье скрывало в себе нечто большее, чем праздник жизни и земли.
Местные жители пару раз обмолвились при Тороле о четверорогом белом туре - неуловимом существе, которое является лишь для того, чтобы скрыться вновь в неизведанных уголках Мелхисты; многие считали этого зверя духом высот. Победа над таким существом требовала не только телесной силы и ловкости, но и духовной чистоты... И вот теперь тревожный зов влёк душу пховца вдаль. Околдованный этими рассказами, Торола решил отправиться на охоту в горы. Охота на туров заключала в себе немалые трудности и риск для жизни. Тороле и прежде не раз доводилось забираться в такие места, откуда можно было и не вернуться живым. Как и всякий пховец, не впервые выходил он на охоту по турьей вотчине - неприступным скалам, привязав железные цриапи [2] к подошвам бандули [3], вдвоём или втроём с верными товарищами, - сегодня же он решил пойти один… Леча предупредил друга о трудностях; но разве же можно было устоять перед таким искушением?! Наутро, собираясь в дорогу, пховец облачился в лёгкую кольчугу и, взяв с собой самодельный лук с тщательно отобранными стрелами и кинжал, отправился в путь. Благовоспитанный Леча вышел с гостем за крепостные ворота, проводив того до Башни склепов, и пожелал ему вслед: «1ад нийса кхетийла хьа!» [4] В тот день не было на небе ни облачка. Пховец отправился на охоту в горы, где и встретил предназначенное ему рогатое [5]. Душа Торолы, полная песен и стремлений, жаждала приключений. Здесь, в сердце Чечни, среди скал и лесов, он чувствовал зов неизведанного. Он блуждал по густому лесу, когда заметил белоснежное животное, пасущееся вдалеке на солнечном склоне. Это оказался прекрасный тур, и притом с четырьмя рогами и двумя парами ушей! Рога величаво возвышались на его голове, изогнутые столь странно и изящно, что казалось, будто их в порыве вдохновения создала неземная рука. «Вот удачу-то послал святой Георгий! [6]» - подумал Торола, любуясь туром. Он никогда прежде не видел подобного. Молодой воин понял, что перед ним само счастье стрелка, и охота на это создание стала бы подвигом, о котором будут слагать песни. Мясо он отдаст домочадцам Олхудзура, как того требует этикет, а великолепные рога на славу украсили бы стены или потолок родного Шатилис-джвари [7]... Не один год, пожалуй, будут односельчане в сапихвно [8] вспоминать о его удали, - рога каменных козлов, например, жертвуют часто, прося помощи в будущей охоте, а вот турьи здесь – большая редкость, притом - сдвоенные, священные! - На них и глядеть-то жалко, - скажет кто-нибудь из стариков, и все дружно согласятся. Тур показался охотнику лишь на миг и тут же скрылся за камнем. Торола расценил это как приглашение к игре, и принял вызов. Не без умысла, пховец тоже скрылся за выступом скалы. Его расчёт оправдался и не заставил себя долго ждать: любопытный тур не вытерпел, приблизился и выглянул из-за угла, скроив потешную умильную гримаску. Затем он отпрыгнул назад и, то и дело оглядываясь, помчался по горе вскачь, словно маня следовать за ним... Окрылённый мечтой, Торола устремился вперёд, забыв обо всём на свете, и пустился в долгую погоню.
Ловля тура в горах была настоящим испытанием. Следуя за животным, Торола преодолел немало препятствий на своём пути. Ветер вздымал пыльные вихри на склонах... Молодой охотник, исполненный страсти и решимости, покорял крутые склоны и извилистые тропы, словно герой из легенд, звуки которых он так мастерски извлекал из струн своего пандури. Солнце палило нещадно, но сердце пховца было так же холодно, как ледники, венчавшие горные вершины. Он знал, что охота на туров наполнена неожиданностями и опасностями. Он шёл по следу четверорогого, сливавшегося цветом с сиянием облаков, - настолько редкого, что многие считали его видением. Жители Цайн-Пхьеды рассказывали, что тот, кто завладеет сердцем этого существа, обретёт силу и мудрость, которые будут веками передаваться в крови потомков... Торола был готов принять это испытание, чтобы доказать свою доблесть и глубину духа. Тур, будто понимая, что его преследуют, не останавливался ни на мгновение, то и дело оглядываясь на стрелка. Белая шерсть сияла, как снег на солнце, создавая впечатление, что тур летит по склонам лесистой горы. Торола чувствовал, что каждый момент был на вес золота, и продолжал гнаться за туром, несмотря на усталость и напряжение. Каждый новый поворот дороги заставлял его напрячь все свои силы, чтобы не потерять добычу из виду. Тур, уже почувствовавший опасность, стал исподволь подкрадываться к краю скалы… Торола заметил это и решил не рисковать, подходя к животному осторожно, чтобы не испугать его.