— Представь, что снаряды стали рваться? Сколько бед они бы причинили жителям ближайших улиц? Совсем недавно по телевиденью рвались снаряды на складе боеприпасов у соседей к югу от вас. Сколько канонада длилась? Сутки? Трое? — и совместно пришли к выводу, что тогдашние горевшие бочки с бензином были безобиднее, чем горевший склад с боеприпасами в мирное время.
Кто уличит нас во лжи? Все участники тех событий в ином мире.
Ах, почему я не медиум и не имею способность входить в общения с душами умерших вражеских пособников? Почему бес, этот чёртов всезнайка, ничего дополнительного, кроме отцова рассказа о событиях на горевшей адским огнём станции, не хочет добавлять? Если что и рассказывает, то всё сказанное похоже на враньё?
— Мне не дана способность общаться с душами умерших. Во имя когда-то царившего "социалистического реализма" окажи милость, разыщи дух машиниста, что в мире живых носил кличку "Медведь" и спроси: "чем ещё, кроме желания свести счёты с жизнью, руководствовался, когда вытаскивал вражеский наливной состав? В определение "героизм" его деяние вписать позволительно?
— Какой, к чёрту, героизм! Героизм тогда таковой, когда совершается во благо отечества! А если машинист вытаскивал со станции бочки с топливом для вражеских танков — какой он "герой"!? Если бы он, как и все, занялся сохранением своей жизни — его бы никто не осудил за такое и в первую очередь — сами враги. Почему предавал "весь советский народ"? Пусть бы эту станцию, со всеми её обитателями, как чужими, так и своими, взяли черти! Пусть бы там всё сгорело! Нет бензина — нет и танков! И меньше ртов, что просили есть после войны!
— Наливной состав всё же благополучно сгорел, но если бы такой "костерок" полыхал на станции, то и от неё мало бы чего осталось. А вокруг станции старые и убогие домишки с жителями, и если бы не подлый героизм русского пожилого машиниста, то что могло быть? Тысячи людей в зимнюю пору под открытым небом?
Мучаюсь от вопроса: "коллаборационист способен проявить героизм"?
Немного о "героях" и "подвигах" и о "двух сторонах одной медали".
"Подвиг" — "подвигнуть себя", или кого-либо, на совершение деяния достойного славы. Звать, тянуть или толкать в спину на "свершение подвига" — занятие менее почётное, но безопасное. Пусть и мелкого, но полезного подвига. Как героя без подвига не бывает, так и подвиг не может появиться без героя.
Но как быть с Медведем? Заносить старого машиниста на "скрижали героев", или навеки вписать в "презренные вражеские пособники"? Как и отца? Записать их "героями" для "узкого круга лиц", но ни для всего "советского народа"? И как быть ныне: если исчез "советский" народ, то почему остаются предатели "советского народа"? Куда их сегодня девать? Или коллаборационистов объявить "героями" для узкого круга
лиц?
— Всякому героизму "гарантия безопасности" требуется. Уверенность, что за её проявление тебя в будущем за задницу не возьмут.
— Как понимать?
— Просто: служить врагам и знать, что за службу не помилуют "свои" — для этого особого сорта героизм нужен! Историю состава с горючим, закончу повторением: рабочие вы люди, сколько можно говорить! Да и такое в расчёт взять следует: сгори тогда станция, то как бы вы потом жили? Каким прокормом?
— Как Медведь окончил дни пребывания в видимом мире? Знаешь?
— Знаю. Многое знаю… Ни у одного издателя не найдётся столько бумаги, чтобы изложить на ней всё, что я знаю…
— … а у главного редактора издательства — терпения выправить твои россказни? Так?
— О ком речь идёт? О Медведе? Вот и набивай историю его жития:
"после освобождения города, без задержки, в составе всей страны жители приступили к восстановлению "разрушенного народного хозяйства"…
— Газетами шпаришь!
— Почему бы и нет? Разве тогда иной язык был? Так проще… И Медведь явился в депо с намерениями далее общаться с любимым паровозом, но там ответили:
— Старый ты… И "запятнал себя работой на захватчиков" — явную ошибку совершил человек в слепой любви к "бочке с дымом на колёсах": следовало ждать, когда позовут на работу старых специалистов, а не лезть на глаза руководителям депо, кои "не запятнали себя служением врагам"!
… Медведь вернулся в жилище, прилёг отдохнуть от визита в депо и умер во сне…
— Под классика "косИшь"? Антона Палыча? Чехова? Под "Смерть чиновника"? Хотя ты мудрый, образованный бес, с пятью "вышками", но и тебе знать бы не мешало: умертвлять способом "прилёг отдохнуть и умер" дозволенно только классикам!
— Никуда не "кошу"! — взвился лукавый, не думая о правильности слова из "фени" "косИшь" — У классика умер чиновник с психологией раба, а я умертвил рабочего человека!…
— … и коллаборациониста — заткнул рот бесу.
Вот почему в то зимнее утро отец ввалился в келью нагруженный мешками, сумочками и торбочками! Они всегда при нём были: как "коробейник" мог без них обходиться"? Вот и пригодились!
Богат наш язык, и отцов "перегруз" трофейным имуществом мать без задержек определила точно и метко:
— Удавился! — на всех языках мира "удавился" означает "принял смерть от петли", и только в нашем семействе мрачное слово означало радостное и приятное событие: отец на себе принёс много полезного груза на благо семьи! Это был рекорд по переносу тяжестей для человека мужска пола, сорока лет от роду, не особо крепкой комплекции и в зимнее время. Случись разноса немецкого эшелона с подарками в летнее время, то общий полезный вес вкусных вещей из Фатерланда был бы выше на килограммы, что содержалась в отцовой одежде.
Сколько было радости, когда тут же, в маленькой зале, прямо на половики, из сумок и мешков стали извлекать добычу! Если не изменяет память, то там были:
а) галеты-конфеты,
б) консервы рыбные и мясные,
в) присутствовал удивительный продукт, поразивший видом и запахом: плавленый сыр в металлической обвёртке с непонятным названием "станиоль",
г) твёрдая колбаса с мелко нарубленным свиным салом и с непонятным названием "салями". Название чужое, но необыкновенно вкусное! Были суповые концентраты всех сортов, но преобладал горох. И был хлеб в целлофане. Всё тот же пресный и невкусный немецкий хлеб.
То утро зимнего дня помню до сего времени.
Накинулся тогда на вкусные предметы? Нет. Кто бы позволил накинуться на трофеи!? Был громадный интерес к внешнему виду заграничного богатства, а его вкус отходил на второй план потому, что был неведом…
— Почему врёшь!? На первом месте у тебя тогда была не "эстетика продуктов, а их количество и желание добытую благодать сожрать всю и немедленно! Не откладывая!
— Ну, конечно! Он знает о тогдашних чувствах моего желудка к запаху плавленого немецкого сыра в станиолевой обёртке! Да ещё слегка прикопчёного огнём от горевшей деревянной обшивки вагонов. Может, хватит лирических отступлений о немецком плавленом сыре? Подвигни меня на воспоминания чего-нибудь героического!
— Нет в твоём прошлом ничего героического. И быть не могло. Море позора. Довольствуйся тем, что есть.
— Бес, а не удариться ли нам в написание сценария фильма по нашим записям? Хочется оставить на плёнке факт служения отца врагам! Уж коли создали позор в письменном виде, ага, "признательные показания" написали, то почему бы ни написать и сценарий?
— С чего хотел бы начать?
— Не "с чего хотел начать". Давай начнём учиться излагать события "сценарным" языком! "Зрительным".
— Им владеешь? Продемонстрируй.
— Начнём с моего портрета, ведь это я "главный герой" повествования!
— Пиши: "наш герой толст и упитан. Низкий лоб и глубоко посаженные маленькие глазки говорят о недобром характере обладателя глазок"…
— …несоответствие наблюдается: выше было сказано: "большие синие глаза на худом лице", а, да будет тебе известно, что Природа "большие синие глаза" глубоко в глазницы не задвигает.