Кроме приятного эшелона с подарками на станции были и военные грузы, а какие — об этом остаётся гадать. Были и цистерны с горючим, и это они так ярко озарили "свод небесный" над монастырём! Настолько ярко, что насельники могли видеть выражения своих лиц. Что такое четыре, или пять километров от монастыря до станции, где было чему гореть?
Что творилось в предрождественскую ночь на станции — об этом совсем кратко рассказал отец, а я, с бесовскими "дополнениями, уточнениями и фантазиями" переведу рассказ отца. Он разрешил делать с рассказом всё, что считаю нужным…
Глава без номера.
Свободный пересказ с элементами фантастики
о событиях "яркой" ночи на станции за две
ночи до рождества Христова (католического)
Налёт был не в Сочельник, а за день до него. Непонятна логика больших немецких военных начальников: почему бы не раздать подарки солдатам заранее? Чего ждали? Рождества? Соблюдали верность традициям? Господа, так это детством попахивало: "очнулся в окопе утром, а на бруствере — подарок из Фатерланда"! Так, что ли? Вот и дождались!
"…когда немцы увидели, что налетевшую советскую авиацию им не отогнать, и что бомбёжка ничего хорошего находящимся на станции не обещает, то немедленно последовала команда::
— "Всему персоналу и пособникам из числа бывших советских граждан, немедленно проследовать в укрытия! Шнеллер! Всё гибнущее в огне никак не может сравниться с жизнью человека! Спасайтесь"! — чего иного от них было ждать? Мораль-то чужая…
Эшелон с подарками — под угрозой, бочки с бензином вот-вот загорятся… Если будут гореть в горловинах — пол беды, а если какую пробьёт осколком и бензин потечёт на землю — тогда держись!
И тогда бывшие "советские граждане", а ныне вражеские прислужники, сказали хозяевам:
— Берёмся спасти ваше добро на условиях отчуждения (присвоения) определённого процента добра в нашу пользу! Только не мешайте!
— Gut! — ответило железнодорожное начальство и полностью предалось делу спасения собственных жизней.
"Каждому — своё!" — вражеские приспешники предались куда более нужному и полезному делу, чем спасение собственных жизней: спасали добро из "подарочных" вагонов. О, сладостный миг!
— Подозреваю, что немецкое начальство не говорило "хорошо", оно было лишено соображения: советская авиация не позволяла о чём-то ином, помимо спасения жизни, думать. О каких подарках вести речь!?
Пожалуй, что получение "добро" от немецкого начальства на "разбор" разбитого советской авиацией эшелона с подарками — вымысел, придумка Фантастика. Она не моя, и не отцова, а бесовская!
Наибольшую опасность для станции представлял состав из цистерн с бензином. Были вагоны с боеприпасами — неизвестно, но, пожалуй, "нет": после окончания налёта всё затихло. Будь там снаряды, так те бы рвались не враз, а с продолжением. Долго и нудно и в своё удовольствие. Порциями.
Что первым делать в ситуации, когда бомбы ложатся в опасной близости от бочек с бензином? Ну, ни то, чтобы много бочек, но были? Сколько цистерн нужно, чтобы огненное веселье многим укоротило жизнь? Правильно: нужно цистерны с бензином, одна из которых начала гореть, вытянуть за пределы станции и обмануть авиаторов:
— Долбите чистое поле! — авиация военных лет бомбовой груз сыпала на результат, а такой был один: обширный огонь внизу. Что тогда могло ярко гореть? Военная техника и горючее к ней. Тогда и родилось:
— "Добавим огоньку"!
— Бесяра, чтобы нас не ругали "за наглую ложь о славном прошлом", то давай, хотя бы в мелочах, будем правдивы?
— Давай. В чём правду ищешь?
— В бензине. В каких ёмкостях бензин перевозили?
— В цистернах. Потом разливали в бочки по двести литров. На станции был наливной состав, вот его и поджигай.
— Весь?
— Нет. Одну бочку, третью от "хвоста"…
Горел ли наливной состав, или только собирался гореть — мне об этом ни тогда, ни позже никто не рассказывал. Поэтому все последующее может оказаться вымыслом двух позиций: бесовской и моей. Бесовская ложь — основная.
Как писать о том, чего не видел? На станции в ночь перед Сочельником не присутствовал, остаётся одно: верить бесу…
— Я присутствовал. Мало?
— А, может, всё, что излагаю о событиях в ту ночь — впечатления от советских фильмов о войне? Эдакая трансформация?
— Возможно. Почему бы и нет?
Бесовских измышлений, разумеется, больше. Есть и оправдание: если врут "большие" деятели кино, то почему бы не соврать и нам?