Если фильм делать на цветной плёнке, то пальто из сукна немецкой шинели гримерам следует не густо припорошить пылью из красного кирпича старинного изготовления. Пыль от современного кирпича, или от кирпичей советских времён не годится: "колер" не тот.
Из-под кирпичной пыли должен просматриваться цвет сукна немецкой шинели: серо-зелёный. Вражеский. Немецкий. "Ненавистный". Такой цвет
в советской литературе старого издания называется "жабьим". Не могу согласиться с определением цвета потому, что не видел ни единой жабы с цветом кожи, как у немецкой шинели. Но это неважно: если "советский писатель" сказал — так оно и есть и ему нужно верить, а не своим глазам. В самом-то деле, не заводить же спор о цвете сукна немецкой шинели военных лет с советскими писателями прошлого!
Главное — не цвет, главное — "верхняя зимняя одежда из материалов сомнительной принадлежности" спасла мою жизнь…
Крупный кадр: лицо мальчика равномерно грязное, но не пятнами. Грим лица должен быть таким, чтобы в кадре крупного плана были две чистые дорожки от слёз. Только от слёз на щеках бывают чистые дорожки. На голове ничего нет, головной убор потерян ночью. Голова шкета острижена рукой человека абсолютно лишённого даров парикмахера, "порогами", и не вздумайте показать какую-то иную причёску!
Ноги в чулках, без башмаков, башмаки остались в ночь "спасения на картофельных полях" в первом акте в "опере о войне". Когда звучала "увертюра"… В сорок первом… А сейчас сорок третий год, средина войны, и до её "финала" ещё два года. О каких башмаках речь вести? Где они? Возможно, чьим-то иным ногам служат…
Шкет прижимает к лицу стонущего обгоревшего кота и воет. К воющему подходит женщина, осторожно берёт рук шкета умирающее животное, кладёт на землю и говорит:
— Поднимайся. Идём — не гладила женщина тихо плачущего мальца по голове и не пускала слёз "за компанию"… Не поднимала мать с земли, не подавала руку, но сказала два слова:
— "Поднимайся. Идём" — так точно и верно! Вечные и сильные слова:
— "Поднимайся и двигай вперёд"! — места "телячьим нежностям" после такой ночи не было. "Выгорели" они.
И мы пошли. Ничего не помню о сёстрах, где и с кем они был в ту ночь. Позже узнал, что с началом рассвета мать послала отца искать "крышу над головой". Были пустующие дома в городе, и кому они принадлежали — этого никто не мог сказать. Имею в виду пустяковый момент в общем военном времени: пребывали в живых хозяева оставленных домов? Многие граждане, имевшие родню в сельской местности, отправлялись туда переждать тревожное, "переходное", время. "Переходное" время — это когда ЭТИ отступают, а те…
Пустующий дом для нас нашёлся в половине пути между не полностью сгоревшим монастырём и станцией. Всё зыбко, всё неопределённо. Короче — "как на войне" Определив нас "под крышу", отец отправился продолжать служение оккупантам. "Усугублять вину перед родиной". Это советская формулировка, а до переворота семнадцатого года она звучала иначе: "продолжать упорствовать в грехе". Можно ли смешивать старые представления о "преступлениях перед родиной" с новыми грехами?
— Выдавать награды за терпение у вас не принято. За "участие в боевых действиях" — да, вас награждали, а за только одно присутствие в битвах — нет и нет! Вот почему штурман, что тогда спалил ваш монастырь, сегодня с полным правом гордится наградами за борьбу "по освобождению родины от немецко-фашистских захватчиков", а тебе гордиться нечем. Тебе о прошлом особо широко рот открывать не следует.
— Нет у меня оснований для гордости. Вот уже шестьдесят лет, каждый год, тот штурман на торжествах по случаю освобождения города от врагов, парится в чёрном пиджаке с массой орденов и медалей за прежние подвиги. Очень хотелось бы знать пустяк: а на том пиджаке есть орден за сожженный на две трети бывший русский женский монастырь?
Многие дети тех лет фантазировали на тему "участия в военных действиях". Грешил рассказами с желанием поразить и удивить друзей. Это было на Урале, в сорок седьмом. Сочинял я, грешен, каюсь! Врал и добавлял небылицы, не краснел от собственного сочинительства, а сегодня, оказывается, такое сочинительство дорого ценится!