— В ней есть статья о мистере Мунце, — сказала хозяйка. — Ну, о том жильце, что снимал вашу комнату и был сбит грузовиком. В газете его назвали профессором Мунцем и утверждали, что он живет здесь! Но мне же сказали полицейские, что он умер в больнице. Я уж не знаю, что и думать.
Мистер Гребб смутно вспомнил о вчерашней газете, в которой были написаны ложные сведения. Но в сегодняшней газете все было написано, как есть. Правда, газету, которая появилась из пустоты, он не читал. У него, однако, не возникло никаких теорий по этому поводу. Он просто проворчал:
— Да не верьте вы этим газетам. В них вечно печатают всякую чухню!
Учитывая его вчерашний опыт, это было оправданное замечание. Он даже не подумал об устройстве в подвале. И очень жаль, потому что все, кто разбирается в «Математике множественных временных линий» и кто узнал бы об устройстве или газете, мог бы даже расцеловать и мистера Гребба, и хозяйку пансиона.
Теория о множественных линий времени говорит о том, что существует много вариантов будущего, то есть много реальностей настоящего. Если возможна дюжина различных будущих одновременно и они реальны, то у нас нет никаких причин сомневаться в том, что существуют различные варианты настоящего.
Теория гласит, что не существует никаких доказательств, что настоящее — то единственное, какое мы видим вокруг себя, — является единственным. Реальность может быть множественной, и если мы бросаем монетку решая, в зависимости от того, как она упадет, жениться на Мэйбл или на Хелен, то существует два варианта будущего, в которых овеществляется каждый из вариантов выбора, а следовательно, могут быть и два варианта настоящего, в которых мы бросаем монетку.
Таким образом, из этого следует, что раз уж профессор Мунц оказался перед автобусом, то в одном варианте будущего он был им сбит, а в другом успел отпрыгнуть. Так что человек, который разбирался бы в работе Мунца и знал об устройстве в подвале, немедленно пришел бы к заключению, что газета прибыла из той линии времени, в которой профессор Мунц уцелел.
Но мистер Гребб и думать не думал о подобных вещах. Вместо этого он за ужином живописал, на какую часть лошади похож Джо Хэлликс, и подробно объяснил, как Джо Хэлликс перепутал все поставки и маршруты, чтобы его, мистера Гребба, готовы были обвинить в потере четырех бочонков пива. А позже он отправился в таверну, выдул полдюжины пива и еще больше озлобился, размышляя над несправедливостью мира.
На следующее утро было облачно, когда он вышел из парадной двери. На крылечке лежала газета, а в маленьком дворике было большое мокрое пятно, и брызги даже залетели на крыльцо. Мистер Гребб поднял газету, подумал, какой черт баловался тут шлангом, когда, похоже, собирается дождь. Затем раздался шлепок, и перед мистером Греббом прямо из пустоты упала еще одна газета. Он с негодованием поискал взглядом мальчишку, но тот, очевидно, был невидимкой. Потому что никакого мальчишки не было. Газета прилетела из ниоткуда.
Мистер Гребб поднял ее и воинственно вышел на улицу, чтобы найти разносчика газет и научить его, как надо работать.
У мистера Гребба был не аналитический ум. Когда происходило что-то, чего он не понимал, он тут же начинал злобно считать, что какой-то умник пытается провернуть непонятные махинации. Но, не увидев никого, он направился к автобусной остановке.
В автобусе он развернул одну из газет. И со скукой просмотрел заголовки статей. Затем сунул ее между сидениями, и закипел, вспомнив о четырех бочонках, в потере которых его пытались вчера обвинить.
Затем он развернул вторую газету, забыв о первой. Заголовки были иными. Он поморгал, подумал и достал первую газету. Название было идентичным. Дата была идентичной. Мелкие заметки были идентичными. Но вот заголовки крупных статей не просто отличались, а в корне противоречили друг другу. В одной статье на первой полосе говорилось, что уголовный процесс закончился оправданием леди, которая зарубила мужа бойскаутским топориком. В другой было сказано, что она признана виновной и собирается подавать апелляцию.
Разумеется, мистеру Греббу не пришло в голову, что присяжные могли бы подбросить монету, и в одной случае она упала бы орлом, а во втором — решкой. Он просто с негодованием уставился на эти статьи. Потом проверил внутренние страницы. Они тоже отличались и противоречили друг другу. Несколько заметок были одинаковыми, и даже рекламные сообщения были одними и теми же, но два экземпляра одной и той же газеты с одной и
той же датой, описывали одни и те же события так, словно они произошли в различных мирах.