— Знаю… Но по дружбе… для меня…
— Не уверен, отдаешь ли ты себе отчет, о чем просишь… Дело-то серьезное. Прежде всего, ситуация крайне деликатная. Насильно ее в роман не загонишь. Надо ее уговаривать, надо хитрить. Это непросто. И потом, как-никак… бедняжка Жижи… Не хочу я, чтобы с ней случилось несчастье.
— Мартен, не отказывай мне в дружеской помощи… в спасении… Подумай о моей погибшей жизни…
— Старина, да ведь это тебе не поможет. Что я, тебя не знаю? Эта нога тебя преследует, она у тебя засела в мозгу, вошла в плоть и кровь… Я слишком хорошо понимаю, что из этого получится. Не успеет Жижи оказаться у меня в романе, как ты ворвешься за ней следом… И что мне тогда с тобой делать? Четырехразрядный… пятиразрядный персонаж… А что дальше?
— Но ты же меня не убьешь? — спросил Матье.
— Ничего не могу обещать, — промямлил Мартен, разводя руками. — Смотря как пойдет дело…
Матье Матье вскочил со стула, в ужасе посмотрел на друга и бросился тормошить Жижи:
— Просыпайся, Жижи! Просыпайся, дура ты набитая! Пошли отсюда! Я изгой, я последнее дерьмо, нет у меня больше друзей, есть только проклятая нога, как гнойный нарыв на моем небосводе! Сирота я, гяур, амхарская жемчужина в жестяной оправе! Писатели — это торговцы потрохами! Пошли, маленькая моя, иди, иди скорей. Он убить меня хотел! Жижи, мне страшно… Что у него там сверкает, в его алхимическом вареве? И глаз ему отдай, и все ему отдай! Мне страшно, Жижи. Посади меня на закорки!
Мадам Субирон поместили в клинику для душевнобольных, ребенка отдали на пансион в коллеж иезуитов. В первые дни после того, как жену увезли, начальник отдела спрашивал себя, осмелится ли он воспользоваться этим горестным обстоятельством, чтобы сломить сопротивление тещи? На это он сам себе с изрядной долей лицемерия отвечал, что никогда не навязал бы супруге зрелища своих бесчинств, если бы она была в здравом уме, но, учитывая, что она больна, можно уже не опасаться, что его поведение ее оскорбит. Разумеется, он не преминул привести этот довод теще.
— Нет, нет, это невозможно! — ужасалась Армандина. — Вы забываете, что я ее мать!
— Именно поэтому, — возражал Субирон, — ваше дело заменить ее у семейного очага.
— Нет, я не имею права. Не терзайте меня, Альфред. Это было бы ужасно, это было бы…
— Знаю, — отвечал он, опять-таки не без лицемерия. — Это суровое испытание, но Бог нам поможет.
На этих словах Армандина вздыхала и спрашивала себя, неужели Мартен действительно толкает их на этот путь. Она не хотела в это верить. Она родилась в 1865 году, и у нее, разумеется, были устаревшие представления о писателях; ей, бедняжке, и в голову не приходило, что в наше время их талант подчинен неумолимым и строгим научным методам. Она наивно полагала, что романист сперва выстраивает опасные интриги, но к концу все улаживает и приводит к поучительной развязке. Эта вера укрепляла ее и вдохновляла на дальнейшее сопротивление; вскоре Субирон понял, что уговорами ничего не добьется. Тогда он сменил тактику. Вернувшись с работы, он набрасывался на нее, как дикарь, уповая на преимущество внезапного нападения, но она, тоненькая и проворная, всегда ускользала от него и спасалась бегством в глубь квартиры. Стоит почитать в романе Мартена описание этих преследований впопыхах, криков, опрокинутых стульев, разбитой кошачьей миски, разлетающихся на куски под каблуками напольных ваз.
— Я хочу тебя, Армандина! — завывал самец, изрыгая омерзительные проклятия.
— Альфред, друг мой, вы меня убиваете, — стонала она, перелезая через препятствия.
К счастью, Армандина могла перевести дух в те часы, когда он сидел в своем отделе, но мысли у нее были невеселые, и одиночество ее угнетало. Однажды она получила приглашение на торжественный вечер общества «Перо на ветер», на котором председателем был знаменитый писатель, а вице-председателем — крупный издатель. Она была благодарна Мартену, приславшему ей это приглашение, и помчалась к портнихе.
Этот вечер был важным литературным событием и имел значительный резонанс. Все делились мечтами о грядущем развитии мысли, умные люди пили шампанское и рассуждали о возвышенном.
Когда вошла Армандина, по рядам пронесся восхищенный ропот. Мужчины говорили, что никогда еще не видели такой сексапильной особы. Вице-председатель, а это был не кто иной, как издатель Мартена, не сводил с нее глаз. В зале было несколько героинь романов, которых гордо представляли публике их авторы, но ни одна из них даже отдаленно не могла соперничать с Армандиной.
Издатель подошел к ней, поклонился и наговорил Мартену комплиментов, которые никогда еще не были столь искренними. Они немного побеседовали все вместе, а потом романист сослался на срочную встречу и оставил их вдвоем. Издатель повел Армандину в буфет, где они выпили несколько бокалов шампанского. Ради нее он забыл о всех своих обязанностях вице-председателя, а к концу дня был уже по уши влюблен.