Никто и никогда не узнает, что пережил в последние минуты жизни летчик-космонавт СССР Владимир Михайлович Комаров, когда в небольшом спускаемом аппарате он стремительно падал без парашюта на землю с семикилометровой высоты. Может быть, диктовал что-то на бортовой диктофон, прощался с родными, понимая, что шансов на спасение у него нет. Но в пожаре, возникшем после удара спускаемого аппарата о земной грунт, сгорело практически все, в том числе и магнитофонные пленки.
Ни на Байконуре, ни в Центре управления полетом никто еще не знал о случившейся трагедии. Из поисковой группы пришло короткое сообщение о посадке корабля - хотя когда оно было отправлено, поисковики еще не добрались до самого места посадки. Была просто уверенность в том, что корабль сел нормально. Теперь его нужно просто визуально обнаружить и встретить вернувшегося из космоса Владимира Комарова.
На место посадки немедленно вылетела группа встречающих во главе с генералом Н.П.Каманиным. Позднее он вспоминал:
“На Командном пункте, на аэродроме, в Москве и в Евпатории - всюду все ждали донесения о включении ТДУ (тормозной двигательной установки космического корабля 7К-ОК(А) № 4 (“Союз-1”) - С.Ч.). Это были очень тяжелые и неприятные минуты. Сообщение о том, что ТДУ сработала нормально и корабль сошел с орбиты, передал мне по телефону генерал Кузнецов. Через минуту мы уже были в самолете Ил-18. При наборе высоты нам передали: “Парашют раскрылся, объект приземлился в 65-ти километрах восточнее Орска”. Итак, все опасности позади - Комаров блестяще справился с пилотированием неисправного корабля и заставил его подчиниться своей воле” [10.7].
...Когда спасатели на вертолетах добрались до места посадки корабля, обломки спускаемого аппарата еще горели.
Спускаемый аппарат был сильно деформирован и покрыт слоем земли, но языки пламени еще прорывались изнутри наружу. С помощью огнетушителей спасатели продолжили тушение пожара.
А тем временем самолет с генералом Каманиным и группой встречающих уже заходит на посадку в аэропорт города Орска:
“Перед посадкой нашего Ил-18 в Орске, я считал, что встречу Комарова уже на аэродроме. Я внимательно искал признаки оживления на аэродроме и не находил их. В сердце закрадывалась тревога. Когда самолет выключил двигатели, к нам подъехал автобус, из автобуса вышли несколько офицеров и заместитель командующего ВВС округа генерал Автономов. Автономов доложил: “Космический корабль “Союз-1” приземлился в 6:24 в 65 километрах восточнее Орска, корабль горит, космонавт не обнаружен”.
Надежда на встречу с живым Комаровым померкла, для меня было ясно, что космонавт погиб, но где-то в глубине души еще теплилась слабая надежда. Через некоторое время на аэродром приехал командующий ВВС округа генерал-лейтенант Цедрик (Константин Терентьевич - С.Ч.). Он доложил, что только что от дежурного по штабу корпуса ракетных войск, расположенному в 20 километрах от места посадки “Союза-1”, получено сообщение по телефону, в котором утверждается, что раненый космонавт находится в больнице населенного пункта Карабутак в трех километрах от места посадки. Генерал Цедрик добавил, что это донесение он лично передал в Москву” [10.7].
Журналист и писатель Михаил Ребров в книге “Космические катастрофы. Странички из секретного досье” так описывает тревожную атмосферу ожидания посадки космического корабля 7К-ОК(А) № 4 (“Союз-1”) ранним утром 24 апреля 1967 года:
“...“По циркуляру” поступило короткое сообщение: “Объект прошел зону. Время видимости две секунды”. А вслед за этим уточнение: “Предполагаемая точка приземления - пятьдесят километров восточнее Орска”. Леонов (летчик-космонавт СССР А.А.Леонов -С.Ч.) пояснил: “Южный Урал, Оренбургская область”. И добавил: “Володя держится молодцом”.
Разговор прервал доклад с поискового самолета “Ан-12”. Командир сообщал: “Вижу “Союз”, рядом люди. К кораблю идут машины...”
Из окна второго этажа послышалось оживление. Веселый настрой прервало сообщение из района приземления: “Космонавт требует врача”. Не помню точно, но, кажется, в этой фразе было еще и слово “срочно”. Начали думать, гадать, строить предположения. “Ушибся, повредил ногу, перелом” -чего только не говорилось. Не было одного - мысли о трагедии.
Хорошо помню, как кто-то наверху (по-моему, маршал Руденко) стал повторять короткую фразу. “Объект прошел зону. Время видимости две секунды”. И рассуждать: “Почему только две? Локаторы должны
были вести его дольше? Ведь спуск на парашюте длится значительно больше времени?..”
Ответ на эти вопросы еще не был найден, когда поступил сигнал бедствия” [10.16].