Василий Щепетнёв
Проигравший уходит навсегда
Мотоцикл чуть ли не вприпрыжку катил по просёлку. За двадцать минут я успел проклясть съеденный обед, мысленно составить завещание и понадеяться, что сам как-нибудь сяду за руль, и тогда страху натерпится Роман. К счастью, всё кончается, кончилась и эта поездка. Мы остановились меж разноцветных, вольно поставленных палаток.
– Прибыли! – Роман соскочил с мотоцикла, отстегнул фартук коляски. Гром с достоинством сошёл на землю. Последним, ещё не веря покою, слез с заднего сиденья и я. Боже, как хорошо стоять!
– Эй, вьюноша! – Роман был бодр и свеж, человек действия в своей стихии. – Где Пётр Николаевич?
Сидевший в тени палатки парень встал и, опасливо косясь на Грома, подошёл к нам.
– Не укусит?
Гром презрительно отвернулся.
– Вряд ли. А что?
– Ну, псина такая...
– Не псина, а кобель, вес – сорок пять килограммов, высота в холке...
– Пётр Николаевич на раскопках со всеми, – поспешно перебил Романа парень, – десять минут в ту сторону. А я по лагерю дежурю. – Он как будто оправдывался.
– Идём. – Роман шагал впереди, не оглядываясь, явно переоценивая мои силы. Пришлось поднапрячься, и вскоре мы были средь ям, ямок и ямищ, из которых порой выглядывали лопаты да торчали согнутые спины.
– Привет, Петро! – Роман подошёл к погрузившемуся в землю джентльмену лет пятидесяти.
– А, это ты, – блёкло ответил тот, не поднимая головы, но через секунду оживлённо выпрямился. – Роман, всё-таки приехал, молодец! Ты извини, запарка у нас.
– Я не один. Братца двоюродного привёз на выходные, кузенчика. Он в отпуске бездельничает, пусть хоть пару дней побудет с умными людьми. Знакомьтесь: Пётр Грачёв, археологическое светило, – Александр Оляховский, большой боец невидимого фронта со своим помощником Громом.
Джентльмен ловко выскочил на поверхность земли.
– Здравствуйте! Вы действительно...
– Нет, Роман пошутил. Я микробиолог. – Рука археолога была узкой, интеллигентной, но крепкой.
– Правильно говорю, ведь работаешь с невидимым материалом. – Роман заглянул в яму. – Как дела, профессор?
– Спешим, спешим дико. Строители времени не дают, у них план! Дней десять в нашем распоряжении, не больше.
– Понял. – Роман посмотрел на часы. – Копай, копай, мы пока на речку наведаемся.
– Отлично! – обрадовался Пётр Николаевич. – Рыбы в Уманке – тьма! Снасти в моей палатке возьмите. А вечером поговорим всласть, я покажу кое-что, – он вдруг помрачнел.
– Ладно, отрывай свою нобелевку.
Вечер пришёл быстро – хороший августовский вечер, на смену жаре от реки поднимались прохлада и свежесть, огромная луна зависла над лагерем. Уха начала остывать, когда профессор наконец освободился от всех руководящих хлопот.
– Вкушай, – Роман протянул ему котелок. – Это тебе не лагерная бурда. Кстати, бурда во всех лагерях – археологических, пионерских и иных – в сущности одинакова, некоторая разница только в качестве.
Пётр Николаевич зачерпнул ложкой, но до рта не донёс.
– Правда порой настолько неправдоподобна, что поверить в неё становится невозможно.
– Ты ешь, ешь, рыба на мозги хорошо влияет, стимулируй позитивное мышление.
Профессор послушно заработал ложкой, но скоро отставил котелок.
– Понимаете, ерунда получается. Просто бред. Идёмте со мной.
Большая шатровая палатка освещалась тусклой лампочкой, горевшей благодаря тарахтевшему невдалеке движку.
– Тут мы храним собранный материал. Варварство, конечно, но у нас нет выхода: собираются строить какой-то хитрый аэродром, и мы берём самое ценное, спешим и, боюсь, можем многое потерять безвозвратно. – Он подвёл нас к большой, метр на полтора, плоской каменной плите овальной формы, лежащей на крепком деревянном столе. – Наша область исключительно богата. Увы, только в археологическом смысле. Обнаружены памятники индо-иранской, скифо-сарматской культур, не говоря уже о Древней Руси. А сейчас – палеолит. Камни, кости, вот, например. – Он взял картонку, открыл. На серой вате лежал лобный фрагмент черепа. – Таких черепов здесь масса. Явно культовое захоронение. Антропологически же – несомненный неандерталец. Открытие мирового значения.
– Поздравляю, Петя, я всегда знал, что ты у нас умный. – Роман с трудом подавил зевок.
– Погоди, – отмахнулся профессор, – посмотри сюда. Найдена рядом с захоронением. И с этой находкой показаться будет очень трудно.
– Не вижу ничего особенного. Плита и плита.
– Приглядитесь. – Профессор включил карманный фонарик, поднёс к поверхности. На гладком, сером камне отчётливо виднелись продольные и поперечные линии.