– Чёрт знает что! – сонливость с Романа мгновенно слетела. – Это же шахматная доска!
– Похоже, – согласился профессор, – восемь на восемь, всего шестьдесят четыре клетки. И куда я с этим? Это же не Русь, не скифы, а средний палеолит! Семьдесят тысяч лег назад, неандертальцы! – Он сокрушённо покачал головой, но в голосе явно преобладала радость за находку, за себя. – И вот ещё, – он, упиваясь мгновением, показал на какие-то узоры в углу плиты. – Это протохаттская клинопись. Цивилизация пятого тысячелетия до нашей эры, не позднее. Здесь, под Воронежем! По отдельности – чудо, вместе – чушь!
– А написано что? – Роман закипал от избытка энергии.
– Точно сказать сложно, язык до конца не расшифрован. В первом приближении можно перевести так: уступивший уходит навсегда.
– Игра навылет! – разрезвился Роман. Просто несолидно для почтенного физика. – Часов поблизости не нашёл? Или фигур?
– Остришь, а мне не до смеха. Надо срочно останавливать строительство, организовывать новую, может быть, международную экспедицию. А это ох как непросто. В понедельник еду в облсовет, подключу прессу, телевидение. Грядут бурные дни! – с удовлетворением профессор погладил шахматную плиту.
– Подождите минутку. – Роман выскочил из палатки.
– Как же вы объясняете это? – мой голос, надеюсь, был спокоен. – Неандертальцы, протохаттские письмена, шахматы?
– Плита могла иметь и неизвестное нам культовое значение. Но надпись... С существующих позиций это необъяснимо. Возможно, цивилизации существовали куда раньше, чем принято считать, и переплетались они весьма причудливо. Похоже, все концепции придётся менять в корне. – Теперь я слышал самодовольство и гордость в голосе археолога.
В палатку влетел Роман.
– Петро, давай-ка сделаем фото века, – он достал из пластикового пакета комплект фигур и быстро расставил на плите. – Я тоже хочу войти в Историю. Игра на древнейшей доске мира, – он протянул мне фотоаппарат. – Ты только кнопку нажми, он сам сработает. А потом я тебя щёлкну.
– Обойдусь, – я взял «Полароид-дабл», профессор неохотно встал в позу игрока. Роман двинул фигуру.
– Нет, Петро, ты играй по-настоящему, оптика прекрасная, позицию будет видно. Наука не терпит подделок!
– Балаганишь! – археолог сделал свой ход.
– Никоим образом. Из таких снимков складывается история. Интересно, кто и когда играл перед нами? Чувствуешь – дух времени вливается в нас с каждым ходом. Вам мат, дорогой профессор!
Яркая вспышка фотоаппарата ослепила нас всех. Гром взревел за полотняной стенкой. Я кое-как вышел наружу.
– Спокойно, пёсик! Это всего лишь буржуйская техника. Гром, вздыбив шерсть, скалился на палатку. Напугался!
– Надеюсь, ты порадовался, – игроки вышли на волю. – А вообще, представляешь реакцию? Это же переворот в археологии, не меньше, чем находка Трои!
Мы долго сидели у костра, гоняли чаи и вспоминали всякие невероятные случаи. Роман поведал о том, что тунгусский взрыв 1908 года – первое испытание ядерного оружия нашей эры, проведённое эсерами, умершими впоследствии от лучевой болезни. Я в долгу не остался и рассекретил историю о человеке, впавшем в тридцать втором году в катабиоз, пролежавшем до наших дней в подвальном помещении разрушенной сельской церкви и только недавно ожившем, – а лучше бы и не оживал. Профессор довольствовался эпизодом прошлогодней экспедиции: как студент копнул землю, наткнулся на круглую железяку и выбросил её – мол, деталь от трактора. А он, профессор, не поленился нагнуться, почистить – и в результате в Эрмитаже выставлена серебряная диадема со змеями.
Легли спать за полночь, когда луна подбиралась к зениту. Сквозь сон чудился мне волчий вой и злобное рычание Грома.
Разбудил меня Роман.
– Скорее, с Петром плохо.
Одеваясь на ходу, я побрёл за ним, а он всё торопил и торопил. Лагерь начинал просыпаться. Роман откинул полог профессорской палатки. Столик, пара дачных стульчиков, в углу – раскладушка, на которой лежал археолог. Я взял его за руку – мышцы уже начали коченеть.
– Он умер часов пять назад.
– Умер? – до Романа не сразу дошло. – Отчего?
Я бегло осмотрел тело: следов насилия нет. Вероятно, острая сердечная недостаточность. Слишком волновался, напряжение, усталость. Я накрыл труп одеялом.
– Надо вызвать местного врача, милицию. Если будут вскрывать, определят точнее. Хотя здесь, в районе...
– Надо сообщить его жене. – Роман пришёл в себя. – И как бы обойтись без вскрытия. Ты придумай, чтобы без лишних формальностей.
– Придумаю.
В ожидании милиции мы собрали свои вещи. Роман, укладывая фотоаппарат, вынул карточку из накопителя.
– Его последний снимок, – он, прищурившись, вглядывался в фотографию. – Смотри, Сашка!