Когда возникла охота на определённые виды животных обитавших на приемлемых для гоминин ландшафтах, тогда и стал применяться пастушечье – охотничий способ хозяйствования. Примерно в то же время определились территории - угодья, на которых некоторые популяции вели кочевой образ жизни согласно сезонным градациям, при которых пищевые ресурсы в достаточном для прокорма количестве находились в определённых ландшафтах и в определённое время года.
Инстинкт собственности, как мы уже говорили, существует практически у всех представителей животного мира, и у современного человека, в том числе и территориальные притязания необходимые для прокорма каждой отдельной особи имеются у многих видов. Этот инстинкт сформирован и действует на базе инстинкта самосохранения и обслуживает отдельных особей. Только у поздних архантропов / ранних палеоантропов впервые, вместо инстинктивной защиты ареала как это происходит в животном мире, появилось чувство коллективной собственности на территорию, которая включала в себя не только то, что на ней водилось и произрастало, но и все ландшафтные особенности. Это произошло потому, что гоминины в отличии от гоминид вышли из экологической ниши и стали жить в ландшафтах. По крайней мере, самая активная часть праобщин – охотничьи группы. Поэтому каждая популяционная группа архантропов, а затем и палеоантропов не зависимо от её размеров и структур занимала определённую территорию необходимую для пропитания всех её членов. Территории всегда были определены климатическими и географическими границами, где данные праобщины были адаптированы потому, что они были обусловлены теми животными, на которых охотничьи группы данных праобщин умели и могли охотиться. Поэтому захватов территорий у гоминин не было. Что толку захватывать, если нет возможности ей воспользоваться по причине не умения добывать пищу в данной области обитания.
Отсутствие желания владеть чужими территориями было настолько устойчивым психологическим фактором, что он распространился во времени вплоть до первобытных племён Homo Sapiens, которые наполнили его мистикой с элементами сопричастности (партиципации). В этой связи необходимо привести выдержки из книги Леви-Брюля «Сверхъестественное в первобытном сознании» из главы IX. «Эта общественная группа не только хозяин данной территории, имеющий исключительное право охотится на ней или собирать плоды. Территория принадлежит данной группе в мистическом значении слова: мистическое отношение связывает живых и мёртвых членной группы с тайными силами всего рода, населяющими территорию, позволяющими данной группе жить на территории, с силами, которые, несомненно, не стерпели бы присутствия на ней другой группы. Точно так же, как в силу интимной сопричастности всякий предмет, бывший в непосредственном и постоянном соприкосновении с человеком,- одежда, украшения, оружие и скот – есть этот человек.
Таково мышление первобытного человека. Поэтому предметы часто после смерти человека не могут принадлежать никому другому, сопутствуя ему в новой жизни; точно так и часть земли, на которой живёт человеческая группа, есть сама эта группа: она бы не смогла жить нигде больше, и всякое другое коллективное образование, если бы оно захотело завладеть этой территорией и утвердиться на ней, подвергла бы себя самым худшим опасностям. Вот почему мы видим между соседними племенами конфликты и войны по поводу нарушения границ, набегов, нападений, но не встречаем завоеваний в собственном смысле слова. Разрушают, истребляют враждебную группу, но не захватывают её земли. Да и зачем завоёвывать землю, ежели там неминуемо предстоит столкнуться с внушающей страх враждебностью духов всякого рода, животных и растительных видов, являющихся хозяевами этой территории которые, несомненно, стали бы мстить за побеждённых? На завоёванной территории жить было нельзя, а умереть пришлось бы обязательно».