Доброжелательность была, конечно, относительной. Внутрипопуляционные конфликты обязательно существовали, но самые яростные были вынесены за пределы обитания основного состава популяций (имеется в виду конфронтации популяционных групп). Остальные конфликты, в принципе, были на уровне поведенческих интересов основанных, в основном, на инстинктивных посылах потому, что корни подсознательной конфронтации в принципе были не совместимы с протокартинами мира гоминин. Агрессивное поведение внутри популяций отнюдь не выражала суть культурных констант даже в малой степени. Можно сказать, что оно находилось в прямом противоборстве с ними потому, что агрессия в своей сути является деструктивным явлением для констант и тем более для надстроечных форм протокартины мира. Женщины в силу определённой внутриобщинной изолированности не ввязывались в мужские конфликты, а только терпели на своей территории мужчин с их отрицательными поведенческими мотивами.
Такие большие коллективные образования архантропов как праобщины совместно кочевали, скорее всего, не охотно потому, что прокормить такое большое количество людей на маршруте представляло большую проблему. Это могло повлечь за собой большие потери из-за голода, усталости женщин с грудными детьми, детей старшего возраста и стариков, которые не могли справиться с трудной дорогой, нападения зверей и враждебных групп. Правда, данное не относилось к тем популяциям, которые в силу своих культурных констант, а значит и своих возможностей постоянно следовали за стадами мигрирующих животных. Это было потому, что, вполне возможно все маршруты движения были обустроены должным образом, и расстояние между временными стоянками, которыми пользовались ежегодно в течение сотен и тысяч лет, соответствовали дневному переходу основной группы праобщины. Из достаточного объёма археологических материалов при желании можно выделить такие стоянки и даже определить приблизительные маршруты передвижения праобщин архантропов и палеоантропов по анализу движения животных плейстоцена в сохранившихся до наших дней ландшафтах.
Короткая передышка между ледниковыми периодами - миндель – рисс (продолжительностью примерно 52 тыс. лет), послужил генетическому закреплению выработанных в процессе адаптации к новым климатическим условиям морфологических критериев и дальнейшему расселению появившихся форм поздних архантропов Гейдельбергов / ранних палеоантропов, на новые территории, которые потребовали новых знаний и навыков. В связи с этим во второй его половине произошло качественное изменение в производстве орудий труда.
Фактически произошёл переход от культуры нижнего ашеля к среднему. Это свершилось в период от 300 до 200 тысяч лет тому назад. В связи с появлением некоторого разнообразия форм поздних эректусов / ранних палеоантропов соответственно появилось и разнообразие форм каменной индустрии. Например, на территории Франции кроме среднеашельской существовали тейякская, эвеноская и прамустьерская каменные индустрии. Так же несколько культур существовало и на Британских островах (Roe D.A. 1981). К началу самого мощного Рисского оледенения зародилась техника леваллуа (Bordes F 1971, 1977; Lumley 1979). Данные способы изготовления каменных орудий предполагают развитие способности мыслить, абстрагируя и определяя в будущем их форму.
Неустойчивость и разнообразие форм каменной индустрии архантропов не склонных по своему образу жизни к инновациям, в данном ключе знаменуют кризис в надстройках протокартины мира, а значит и в протосоциальных отношениях. Они на данном этапе эволюции из-за ухудшающихся параметров уже не удовлетворяли праобщины в плане адаптации к окружающей действительности и говорят нам о переходном периоде от архантропов к палеоантропам. В связи с этим, в русле прототабу и БАТ, как никогда ранее стало развиваться предметно – целостное единство. Оно стало выражать дальнейшее и более жёсткое сближение ценностных представлений членов групп о предмете или цели, хотя эти представления были разделёны половым диморфизмом и возрастными категориями онтогенеза, а теперь уже и протокультурой отдельных праобщин первых людей. В связи с этим феномен предметно – целостного единства архантропов/палеоантропов можно рассматривать как фактор дальнейшего упрочнения внутриобщинных и групповых связей и изменения в сторону усложнения новых форм социальной адаптации. Особенно активно данный процесс проходил в северных районах, где изменение параметров были намного резче и требовали особых приёмов приспособления, которая стала выливаться в изменение внутрипраобщинных отношений и как одного из способов межгрупповых взаимодействий характеризующихся объединением усилий для достижения совместных целей, но при разделённых функциональных ролях. Так что накануне очередного оледенения - Рисского, архантропы были, можно сказать, психологически подготовлены к выживанию в наступающих холодах своими физиологическими и социальными возможностями почти на критических точках новых параметров, что и послужило образованию палеоантропов как совокупности подвидов или рас.