Repeto, теория не претендует на истину, вполне возможно, что она так же ошибочна, как и многие другие, но ее важнейшая (по моему мнению) часть, т.н. центрэнцефалическая, nihilominus, останется в силе, так как заподозрить головной мозг в равноправии всех его структур категорически невозможно.
Ad verbum, есть и еще одна важная причина, по которой я из множества теорий нейрофизиологии выбрал, как основной инструмент, именно «ретикулярную», но об этом чуть позже.
Sane, принцип некой иерархии неоспорим. Он отмечен (явно или туманно) в любой из гипотез, начиная с декартовской, где загадочное «главенство» над мозгом отдано эпифизу.
Везалиус и Велизиус полагали, что управляющим органом мозга является полосатое тело corpus striatum (т.е. хвостатое ядро, скорлупа, бледный шар). Этот выбор никак особо не мотивировался (равно как и выбор Декарта), поскольку имелся в виду (строго говоря) не интегративный, или командующий, центр мозга, а лишь место обитания «души», у которой были все управленческие полномочия.
Чуть позже все руководящие функции были приписаны коре. Считалось, что коль скоро именно кора генерирует «наивысшие» особенности человека, то ей и принадлежит право управления его мозгом.
Полагаю, такой вывод поспешен, а причина его лишь в слепой сакрализации интеллекта, в нежелании определиться с его местом и эволюционным значением.
(Necessario notare, что ранее объектом такой слепой сакрализации была «душа», и ей тоже приписывались генеральные функции.)
Absolute, кора млекопитающих имеет уникальные свойства, но здесь будет уместна следующая аналогия:
Прибор ночного видения, сверхдорогой и сверхточный, в известном смысле слова руководит действиями снайпера, желающего произвести прицельный выстрел в полной темноте. В этой ситуации зависимость снайпера от прибора огромна, влияние прибора на принятие решений — безусловно. И тем не менее этот прекрасный прибор остается лишь инструментом снайпера, а не становится управляющей силой в понятном смысле этого слова.
Аналогия мне представляется грубоватой, но корректной, так как интегративные структуры мозга действительно находятся в «полной темноте» сформировавшего их палеозоя, и им требуются совершенные анализаторы для принятия верных решений (илл. 42).
(Puto, что в суть теории ретикулярной формации можно заложить примерно такое понимание соотношения коры и древних структур.)
Конечно, это по существу прямая декларация зависимости коры со всем ее проекционно-ассоциативным аппаратом, т.е. с разумом и мышлением, от первородных «примитивных» образований мозга.
(Но следует помнить, что не всякая зависимость лишает определенной свободы.)
Ad verbum, еще одним и, как я полагаю, крайне весомым аргументом «подчиненности», «инструментальности» коры — будет и упоминание о том факте, что такой важнейший фактор формирования множества жизнеорганизующих процессов, как боль — коре неведом.
«Боль не имеет своего представительства в новой коре больших полушарий» (Бериташвили И. С. Структуры и функции коры большого мозга, 1969).
Ergo, используя все эти выкладки, попробуем напрямую обозначить основной вопрос: что в головном мозге homo является управляющим и определяющим — природное «животное» или искусственное «интеллектуальное»?
Рассмотрим этот вопрос еще тщательнее.
Да, если мы принимаем «ретикулярную теорию» как основу представлений о механизмах мозга, то тем самым мы признаем полную и прямую зависимость аналитических потенциалов коры от «примитивных и слепых» древних формаций мозга, по сути, единых для
Илл. 42. Схема связи коры головного мозга с центрэнцефалической системой
всех видов животных, структурировавшихся во времена палеозоя примерно триста миллионов лет назад.
Atque следует признать, что эти формации активируют проекционные и ассоциативные участки неокортекса вне всякой связи с тем, какой конечный продукт будет результатом этой активации.
(Вернее, можно было бы сказать, что вполне возможен и мало предсказуем некий добавочный эффект этой активации, помимо основного, биологического эффекта.)
Поясняю.
Для коры «мауглеоида», homo erectus или Эйнштейна сработают одни и те же механизмы активации-торможения, идущие от стволовых структур.
Для примера — самое простое действие.
Предложим всем трем нашим персонажам взглянуть на ночное небо. (Эйнштейну, «мауглеоиду» и homo erectus.)
Puto, всем троим будет достаточно обычного жеста указания на него, никакой вербальной конкретизации не потребуется. Объект настолько прост и велик, что промахнуться взглядом невозможно.