Удаление второй группы («служебной») — действие чуть более спорное, но допускаемое эволюционной логикой, согласно которой анализаторы зарождались и образовывались лишь потому, что были востребованы сверхдревними структурами как инструмент оценки усложняющейся реальности.
Ad verbum, даже очень далекий от всякого «центрэнцефализма» И. Павлов в своих итоговых трудах вынужден был признавать, что
«подкорковые центры в большей или меньшей мере определяют деятельное состояние больших полушарий и тем разнообразно изменяют отношение организма к окружающей среде» (Павлов И. П. Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности, 1938).
Дальнейшие «удаления» уже рискованны, но они и не требуются. Вполне достаточно того, что имеющиеся факты предоставляют нам возможность означить целые структуры и отдельные формации нервной системы как «управляемые», а вероятно, и «подчиненные».
Е supra dicto ordiri, и у нас (вслед за Пенфилдом) появляется, наконец, известное право предполагать иерархичность всей нервной системы; a, igitur (согласно самому принципу иерархии) — и наличие той самой «высшей точки», которая осуществляет интеграцию самой нервной системы точно так же, как нервная система осуществляет управление всем организмом.
Alias, спокойный и беспристрастный анализ структуры нервной системы, проведенный по принципу простого «исключения» формаций, вновь выводит нас на утверждение У. Г. Пенфилда о том, что «совершенно очевидно, что мозг должен иметь центральный координирующий и интегрирующий механизмы» (Пенфилд У. Г. Речь и мозговые механизмы, 1959).
Следует понимать, что идеально точно обозначить местонахождение этого «механизма», вероятно, пока невозможно. Но мы вполне можем довольствоваться и теми примерными координатами (ретикулярная формация ствола мозга), что обозначены творцами теории и подтверждаются логикой эволюционного процесса.
Следует отметить, что поиск интегрирующей «центральной системы» мозга отнюдь не замыкается в пределах «теории Пенфилда» или формулировок Ч. С. Шеррингтона или Г. Мэгуна. В разное время и с разной степенью опасливости к данной материи подступались выдающиеся нейрофизиологи и нейробиологи, даже те, что весьма прохладно относились к центрэнцефалическим гипотезам. В данном случае я говорю о Г. Шеперде, Д. Харрисе и (в какой-то степени) о Л. Рено.
Г. Шеперд хотя и призывал к «здоровому скептицизму» в вопросах поиска «нервного субстрата различных форм поведения» и констатировал, что «история исследований в этой области полна неудач и разочарований», тем не менее, на страницах своего итогового академического труда формулировал с предельной отчетливостью, что «центральные системы можно определить как совокупность клеток и нейронных сетей, выполняющих функции, необходимые для координированного поведения организма в целом. Как следует из этого определения, центральные системы не взаимодействуют непосредственно с окружающей средой. Но хотя они не являются составной частью сенсорных или двигательных систем, некоторые элементы последних могут относиться также и к центральным системам» (Shepherd G. Neurobiology, 1983).
Даже в этой краткой цитате легко заметить понимание Г. Шепердом неизбежности наличия центральной интегрирующей структуры мозга (у Г. Шеперда — «структур»). Специфичность школы, к которой принадлежал Г. Шеперд (а он был не нейрофизиологом, а нейробиологом), провоцировала поиск этой «центральной структуры» не в функциях древнейших формаций мозга, а исключительно в действиях нейроэндокринных механизмов этих формаций.
Свои взгляды Г. Шеперд базировал на исследовании аденогипофиза Дж. Харриса «Нервная регуляция гипофиза» (1955), на работах по нейроэндокринным клеткам гипоталамуса Л. Рено (Renaud L, 1977) и на изысканиях X. Костерлица и Р. Хьюза (1975) в области эндорфинов и эн кефали нов.
Necessario notare, что «нейроэндокринная версия» как гипотеза так и не состоялась. Экспериментальные, да и теоретические изыскания не позволили (в результате) хоть как-то соотнести наличие «центральных систем» с ролью эндорфинов, энкефалинов, гамма- аминомасляной кислоты, серотонина et cetera.