К тем людям, что без колебаний мозжили палкой головы своим и чужим детям в голодный день или, рыча, дрались за протухшую падаль.
Тем не менее всесилие мозга и тогда было абсолютным, ибо и мозг питекантропов легко решал задачу, в миллионы раз сложнее теории квантовой механики или чертежей Шартрского собора.
Легко и неизменно мозг homo erectus (как, впрочем, и мозг australopithecus, ramapithecus, paranthropus et cetera) решал задачу построения большого и невероятно сложного организма, руководя творением ста триллионов клеток непосредственно самого организма, управляя их сверхсложной жизнью да и еще двумястами триллионами различных микробов, сосуществующих с организмом.
Причем, в случае с микробами задача не проще, чем с клетками, а сложнее, ибо слишком зыбко равновесие меж их необходимым позитивным и неизбежным враждебным влиянием. Особенно с учетом их численности и суммарной массы в организме. (По данным К. Хамфриса, общий вес живущих в и на человеке микроорганизмов (микробов) — около 3 килограммов.)
Puto, что действо многомерного построения живой ткани из триллиона живых организмов, кардинально меняющих свою форму и степень своей сложности в процессе создания из них нового организма, нестерпимо тяжело для представления.
Необходимость «попутного» осознания того, что этот процесс должен происходить параллельно с творением новых миллиардов живых, капризных и сложных микросуществ, требующих безошибочного управления с момента своего возникновения, делает картину еще более невнятной и непредставимой, особенно для homo, уверенного, что все происходит «само по себе».
Необходимость понимания того, что строительство, параллельные ему создание и управление, должны быть сверхточно координируемы и геометрируемы не только в пространстве, но и во времени, может только добавить непредставляемости, сделав ее абсолютной.
Предложенный когда-то С. Р. Кахалем способ умозрительного увеличения всех сегментов «цитологического театра» организма homo в три тысячи раз примерно до соответствия размеров одной клетки простому яблоку, годится, puto, только для самого С. Р. Ка- халя.
(Любого другого человека это «умозрение» своей сверхмасштабностью перерождающихся живых электризованных конструкций, равных по величине Мадриду или Санкт-Петербургу, может только «свести с ума».)
Посему я могу предложить гораздо более простой пример работы мозга.
Возьмем самое рутинное и банальное действие, в самом простом из всех органов — в кишке. (Пусть это будет незатейливая подвздошная кишка ileum.)
Трихинелла (Trichinella), паразитический червь, свирепый и ловкий, пробираясь по подвздошной кишке homo, вынужден лавировать меж микровыростами, выстилающими ileum изнутри.
Червь силен, голоден и, в силу своей принадлежности к касте опытных паразитов, достаточно опасен.
Иммунные клетки немедленно концентрируются по пути его проползания, повторяя и предвосхищая зигзаги его движения. (Это предвосхищение не содержит никакой мистической компоненты, движение Trichinella однотипно и «известно» клеткам.)
Но!
Змейкообразная концентрация клеток служит лишь одной цели: иммунные клетки просто «сдергивают» протеиновые микрочастицы с червякового брюха. И только для того, чтобы переместить их в ближайший лимфатический узел, для «ознакомления» с ними Т- и В-клеток лимфоузла.
Это «ознакомление» необходимо, так как попавший в кишечник червь может иметь в высшей степени индивидуальные черты, обусловленные мутациями, средой зарождения, возрастом et cetera.
Лимфоузел, ознакомившись с характеристиками паразита, быстро порождает несколько миллионов новых клеток, ориентированных на его индивидуальные особенности.
Ничего не подозревающая трихинелла комфортно ундулирует по кишке, когда ей под брюхо вбрасываются эти клетки.
Клетки подготовлены так, чтобы трихинеллино брюхо неминуемо начало бы проскальзывать, теряя «зацепление» со стенкой ileum. «Зацепление», которое дает червю необходимый ритм и обеспечивает максимальные латеральные сгибания (ундуляцию), становится невозможным.
Червь на мгновение теряет точки опоры и (соответственно) часть вилятельной энергетики.
Именно в этот момент стенки кишечника активируют жировые клетки, до этой секунды безмолвствовавшие.
Происходит легкий спазм, вероятно, дезориентирующий червя и вызывающий прилив жидкостей.
Лишенная всяких точек опоры, возможностей энергичного движения и зацепления за стенки, трихинелла вымывается.
Это только одно (причем самое примитивное) действие из примерно двух-трех миллионов различных процессов и действий, ежеминутно совершаемых в организме. Естественно, все эти действия, прямо или опосредованно, контролирует и направляет мозг, так как кишечник своего «мозга» или иного координирующего центра не имеет.